Читаем Четыре жизни. 1. Ученик полностью

И это Колыма! Большинство людей привезено принудительно и не имеют возможности выехать на материк! Существовало (существует) типично российское раздвоение общественного сознания: Сталин — одно, НКВД — другое; враги со всех сторон мешали Сталину строить социализм. Я не верю большинству современных мемуаристов и писателей, описывающих тот период (исключение — Солженицын), которые якобы тогда (в марте 1953 г.) радовались смерти Сталина. Другое дело, когда в 1956-58 гг. и позже у желающих слышать и видеть «открылись уши и глаза». Я сразу и бесповоротно изменил на 180R отношение к Сталину, а чуть позже и к Ленину. К стыду России более половины населения не хотят слышать о великих несчастьях, которые принесли народу злые гении-недоучки Ленин, Сталин и созданная ими государственная машина подавления личности.

Мальчишки в интернате активно обсуждали, кто заменит Сталина: Ворошилов или Молотов. Оказалось — Маленков.

Последствия смерти Сталина проявились быстро. Родители реабилитированы, с ними заключён обычный северный трёхгодичный договор, причём со времени приезда на Колыму; разрешено покинуть прииск «Джелгала» и переехать в райцентр Ягодное, что и было сделано летом 1953 г.

Поселились в самом центре Ягодного. Две комнаты в коммунальной квартире на верхнем этаже двухэтажного дома и общая на 4 семьи кухня. На кухне и произошёл эпизод, над которым всё ещё смеялись папа и мама почти через полвека в Германии.

Учитель рисования поставил задачу изобразить с натуры предмет домашнего обихода, любой. Моя ответственность при выполнении уроков в младших и средних классах явно опережала способности к рисованию.

Бабушка легла отдохнуть после обеда, я расположился на кухне. В качестве модели на стол возле окна водружён слегка почищенный кирзовый сапог (в те годы пацаны на Колыме как солдаты щеголяли в весенне-осенний период в кирзачах со столовой ложкой за голенищем). Сам уселся за другой стол и приступил к творчеству с натуры. Проснулась и зашла на кухню бабушка, начала смеяться. Огрызнулся. Творческий процесс в разгаре, появились родители, к общему хохоту присоединились соседи. А мне до слёз обидно, так старался, да и получил за рисунок четвёрку. Смехотерапия подействовала однозначно: никогда больше не пытался заниматься рисованием дома. Значительно позже, будучи сам отцом, осознал, родители смеялись не над сапогом в альбоме, а над сапогом на кухонном столе.

В Ягодном вспомнили с папой о рыбалке. На Колыме (понятие территории, соответствующее нынешней Магаданской области) сроки рыбалки ограничены коротким летом (о крупной реке «Колыма» сказать ничего не могу, я её просто не видел, так как жили в сотнях километрах от неё). Рыба — гольян и хариус. Ловля хариусов на Севере осталась в мечтах, как и поездка на знаменитое именно хариусами озеро имени Джека Лондона. А вот гольянов ловил много, никогда позже даже не видел столько голодной, пусть и мелкой рыбы. Удивительно, когда надоедало надевать новую наживку, гольяны хватались за абсолютно голый крючок. В качестве наживки использовались белые личинки-короеды, добываемые под корой хвойных деревьев (лиственница и кедровый стланик). Бабушка всегда находила применение наловленной рыбе. В пионерских лагерях рыбачил немного, проблема, куда деть рыбу. Может это и смешно, но в течение жизни неоднократно отказывался от рыбалки, из-за незнания, куда деть рыбу. Я и сейчас не хожу на рыбалку, если не продуман вопрос использования (чистки, хранения) пойманной рыбы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Четыре жизни

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное