Четыре жизни. 2. Доцент

Возвращаюсь в 1973 год. Летнее увлечение жёстко аукнулось осенью. Прошли августовские приёмные экзамены, Нина вновь едет на Чёрное море куда-то поблизости от Гизель-Дере (по крайней мере, обследовала пансионат). Я полтора месяца управлялся с детьми один. С появлением Нины душевный чирей перезрел, должен был лопнуть. И это произошло в 11-ю годовщину нашей свадьбы 19 октября. Подробности первого семейного мордобоя процитированы ранее («Происхождение, родственники. Полле Нина Николаевна») из дневника, повторять не буду.

За пять дней до этого безобразного события начал вести дневник, ниже часть процитирую, чтобы передать ощущения, эмоциональную внутрисемейную тряску. Разбираю дневниковые каракули тех давних лет (о персональных компьютерах ещё даже не мечтали) и, видит Бог, впервые стараюсь вынести на публику записи по теме без смысловых купюр, орфографических и синтаксических изысков. Кому-то записи 1973 г. покажутся соплями, недостойными мужчины. Может быть и так. Прямо скажу, за 35 лет на кое-что в личностных взаимоотношениях супругов мои взгляды изменились. Спешащий читатель спокойно может пропустить дневниковые эмоции 32-летнего провинциала, мечтавшего о счастливой семейной жизни.

14.10.73 г. Много лет я мечтал завести дневник и вот, наконец, потребность в этом взяла верх над ленью. Каждый человек должен иметь кого-либо, с кем можно поделиться внутренними переживаниями. Сейчас у меня нет такого человека. В такое время и думаешь как правы христианская и другие религии, позволяющие изложить в исповеди свои внутренние переживания без опасения быть осмеянным или даже быть выставленным на посмешище перед публикой, любящей смаковать чужие неприятности.

К сожалению, я и с тобой не могу быть полностью откровенным, так как всегда существует большая вероятность, что Нина найдёт и, естественно, прочитает мои записи. Затем автоматически сработает характер Нины, а она никогда не желает сдерживать своих отрицательных эмоций, и опять пойдут шушуканья на факультете, а может и в ректорате, о семейных взаимоотношениях Полле. Как меня это угнетает, что и ректор и проректор рассуждают со мной об отношениях с женой.

Люди часто считают меня нелюдимым, но это заблуждение тех, кто меня мало знает. Ведь никто же так не считал в студенческие годы. Просто я трудно схожусь с людьми, какой-то внутренний тормоз не позволяет мне сходиться так, как, скажем, с Аникеевым. И это даже с теми людьми, которые мне нравятся, или которых уважаю. С теми же, кто выражает ко мне неприязнь, я совсем не умею вести себя. Исключение — Магарил, но этот умён и, несмотря на всё происшедшее между нами, ценит некоторые мои качества, хотя и старается не давать им хода.