Четыре жизни. Происхождение и родственники

Первое запомнившееся впечатление о папе относится к 1946 г., когда он приехал за нами в Уштобе из Челябинска. Папа выглядел необычно для послевоенного Казахстана: болотно-зелёное демисезонное пальто, яркий клетчатый пиджак, жилетка (американская помощь по «ленд-лизу»), позже мы подобную одежду видели на героях кинофильмов, «взятых в качестве трофеев». Закроешь глаза и видишь, как папа подбрасывает меня, пятилетнего, на руках. Папа вёз маме и мне подарки в рюкзаке, в сутолоке у касс Новосибирского вокзала (пересадка) «умельцы» разрезали рюкзак и «реквизировали» всё содержимое. Много раз, даже в Германии, папа вспоминал свой досадный промах.

Сентябрь 1954 г. Пароход «Александр Можайский», маршрут Магадан — Находка.

— 1969 г. Талды-Курган. Папа во дворе своего дома. В собачью конуру заглядывает Эльвира.

Через 10–15 лет после трудармии, во второй половине 50-х, я несколько раз вместе с папой посещал деревни с преимущественно немецким населением (в пределах 100–150 км от Талды-Кургана, Текели). Надо было видеть и прочувствовать отношение простых крестьян к «доктору Полле», от немногих оставшихся в живых трудармейцев легенды о его работе передавались следующим поколениям. Единицы из оставшихся в живых и переехавших в Германию трудармейцев поддерживали переписку с моими родителями, несколько человек приезжали на похороны.

Неоднократно приходилось наблюдать популярность папы среди больных, выздоровевших, причём слухи о его выдающихся способностях хирурга, широко были распространены и среди людей, не попадавших в больницу. Хочу подчеркнуть, что речь идёт не столько о русских немцах, временами в окружении нашей семьи немцев почти не было, а о людях, независимо от национальности. Невозможно забыть, как в 1981 г., через 30 (!) лет после принудительного вывоза семьи на Колыму из Челябинска-40 на строительной площадке Томского нефтехимического комбината ко мне подошёл руководитель крупной строительной организации из «сороковки» и спросил: «Хирург Полле — не Ваш родственник?»

Сколько раз приходилось видеть, как больные идут прямо домой после неудачных попыток прорваться к нему на консультации непосредственно в больнице. Кого только среди них не было: казахи, корейцы, чеченцы, весь казахстанский национальный спектр. Обычно папа переправлял всех на приём в больницу. Никогда не брал денег с больных. В памяти сидит случай, когда чеченец толкал мне, девятикласснику, в руки пачку двадцатипятирублёвок «на конфеты» и как папа эти деньги возвращал.

Ещё случай. В 9-м классе историю преподаёт 30-летний кореец, отец пяти детей. Передвигается на костылях, после травмы в 14-летнем возрасте одна нога не разгибается в колене. Папа с мамой сделали ему сложную операцию (в Алма-Ате оперировать отказались), через месяц учитель появился в школе без костылей с тростью для страховки (16 лет ноги имели разную нагрузку). В воскресенье учитель пришёл к нам домой и со слезами благодарности пытался вручить родителям пакет с деньгами. Не взяли. У меня слёзы появляются, когда вспоминаю превращение инвалида в нормального человека. Противно, что я вёл себя на уроках хорошего учителя истории неподобающим образом, вплоть до игры в карты с соседями по партам, но он никогда не делал мне замечаний.

В папе одновременно уживались страх и бесстрашие. С одной стороны, бесстрашие хирурга, энергичность при выполнении должностных обязанностей, скажем, главврача областной больницы или областного хирурга. Приходилось наблюдать его резкую и решительную манеру поведения администратора при постановке задач и спросе с подчинённых. Студентом, аспирантом мне сложно было оценить папин труд руководителя, теперь на многое смотрю глазами руководителя не малого коллектива и вижу, насколько он был прав, скажем, при мгновенном пресечении попыток шантажа со стороны подчинённых. Конкретный пример. Я в папином кабинете. Появляется хорошо знакомый и мне, отличный специалист, возглавлявший сравнительно большое автохозяйство областной больницы, и начинает канючить повышение зарплаты. Папа молчком поднимает телефонную трубку и даёт команду отделу кадров подобрать кандидатуру на пост просителя. Здоровый мужик, коренной семиреченский казак, пулей выскочил из кабинета и… много лет продолжал работать в прежней должности. В то время решительность папы показалась мне чрезмерной. Другой хорошо запомнившийся случай. Папа летит самолётом на сложный вызов, при посадке санитарный АН-2 переворачивается. Папа повис на ремнях, благо, пристегнулся, керосин хлещет через открытый вентиль, чудом не произошла трагедия. Папа вернулся на следующий день на машине (300 км) в состоянии тяжёлого стресса, заявил, что больше не полетит, а дня через 3 отремонтированным самолётом отправился на очередной вызов.