Четыре жизни. Происхождение и родственники

Я семь раз посещал Германию, в том числе три раза мог общаться с мамой. В августе 1994 г. мы с Надей и Юлией впервые приехали в гости к родителям в Папенбург. Мама, такая беспокойная, встречала нас около дома. Обнимая её, вдруг ощутил: какая она маленькая и лёгкая, в молодости была крупнее папы, сейчас наоборот. Внешние изменения родителей особенно бросаются в глаза при редких (вынужденно редких) встречах.

В июне 1996 г. я один (с финансами становилось всё трудней) приехал на мамин 80-летний юбилей, привёз красивую, на мой взгляд, оригинальную картину одного из томских художников с изображением букета роз. Мама с удовольствием принимала приветствия от пастора, бургомистра. В юбилей мама помолодела лицом и повеселела, на банкет в китайском ресторанчике собрались сёстры и многочисленные племянники с супругами, человек 30, не меньше.

На следующий год, в июле 1997 г. мы с Надей и Юлией, одолжив деньги на поездку, прилетели в Папенбург на великое торжество: бриллиантовую свадьбу родителей. Бриллиантовая свадьба отмечалась в том же китайском ресторанчике, что и 80-летие мамы, только родственников поменьше. Папа за столом держался бодро, мама выглядела уставшей. Кто бы мог подумать, что жить маме осталось чуть больше 9-ти месяцев, в последний раз я смог лично пообщаться с мамой, выслушать её жалобы на болезни, послушать сплетни про родственников. В споры с мамой я не вступал, хотя есть у нас с мамой в характере общее: стремление отстаивать собственную точку зрения, будучи уверенным в правоте. Мы общались по телефону, мама писала большие письма, но разве всё это сравнимо с возможностью посидеть рядом.

Мама провожала нас в Ганновер (300 км), ждала пока мы пройдём таможню аэропорта, обижалась на уговоры остаться дома под предлогом, что ей будет тяжело. Я десятки, скорее сотни раз, включая поездки в пионерские лагеря, интернат, на учёбу, после отпуска, командировок и т. д., посчитать невозможно, уезжал из родительского дома, всегда мама старалась меня проводить.

Несколько штрихов из маминой жизни. Я ни разу в жизни не обратился к маме на «ты». Только «Вы». Как и никогда не слышал от мамы «ты» по отношению к бабушке. Не принимаю распространённый бред, что в России к самому близкому человеку надо обращаться на «ты». Достаточно почитать великих российских классиков Толстого, Тургенева, а принятое в России тыканье родителям — один из признаков, может и не самых заметных, деградации общества. Каждый читатель сталкивался в России с ситуацией, когда молодые люди «тычут» незнакомому пожилому человеку и даже не понимают собственной убогости. Очевидно, этот элемент бескультурья идёт от внутрисемейных отношений. Вспоминаю своего учителя Бориса Владимировича Тронова. Впервые увидел его 69-летним в 1960 г. студентом 2-го курса. Профессор никогда не сказал студентам, аспирантам «ты». Достойный элемент культуры, пришедший из интеллигентной семьи прошлого. А большинство его учеников «тычут» студентам, аспирантам, сотрудникам. Впрочем, сын профессора постоянно тыкал отцу. Влияние окружения сильней внутрисемейного? Общее оскудение нравов?

Мама родилась в семье меннонитов, но воспитана школой, институтом, работой, советской системой интеллектуальных ценностей убеждённым атеистом. Из проявлений религиозности в семье я помню только куличи и крашенные яйца на православную пасху. Тем не менее, она не помешала старушкам-немкам читать молитвы в апреле 1962 г. около умирающей от лейкемии бабушки. Кстати, лейкемия — распространённое заболевание казахов-животноводов в зоне между Семипалатинском и Талды-Курганом связывается с влиянием воздушных и наземных испытаний атомного оружия на Семипалатинском полигоне, но диагноз «лучевая болезнь» медикам запрещено было ставить.

В Папенбурге мама ходила с папой по воскресеньям в лютеранскую кирху, но почему-то была сильно раздражена, услышав, что я хочу посмотреть кирху и католический костёл (в Папенбурге они стоят метрах в 70 друг от друга). Создалось впечатление, что ей стыдно (боже мой, за что?) за посещения кирхи и во время моих кратковременных гостевых наездов мама храм избегала. А похороны церковная община и пастор провели настолько достойно, что можно только завидовать. Трудно воспринимается в России истина: уважительные проводы ушедшего в мир иной, содержание захоронений есть отношение к живому человеку.