Четыре Жрицы (СИ)

Под спиной Араторы, над рыцарем смерти и по обеим сторонам от них начали возникать красно-оранжевые порталы, которые придавали ей новые силы. Вобрав их энергию, жрице удалось оттолкнуть рыцаря смерти и перехватить наступательную инициативу. Сила Н’зота окутала правую руку Араторы, в которой она сжимала свой молот. Каждый удар Пастью Владыки Драконов был не менее мощным, чем самые могущественные заклинания тёмной магии, которыми она владела. Бой закончился слишком быстро и неожиданно. Аратора поднялась на ноги, глядя на ещё одного упокоенного полумертвеца, а затем зашагала оттуда прочь. Ноги сами привели жрицу в руины Анклава Алого Ордена. Ещё в детстве это место справедливо казалось ей безжизненным, а теперь так вообще выглядело одним из олицетворений смерти. Она села на грязную старую лавку и смотрела по сторонам. Её тревожило то, что ни нахождение в краю самых светлых детских воспоминаний, ни месть убийце матери не приносили ожидаемого удовольствия. Нужно было сделать что-нибудь ещё.

*

Дуротар укрыло ночное небо. Все его обитатели, за исключением караульных, готовились ко сну. Аратора, слившись с тенью, незаметно пробиралась к центральной постройке деревни Сен’джин. Она усмирила разум единственного стражника, охранявшего бывший дом вождя, и зашагала по невысокой лестнице наверх. Там она застала Баталджи с двумя детьми на руках. Эльфийка рассаживала из стороны в сторону и пела им какую-то песню, казалось, совсем не замечая визита незваной гостьи. Закончив очередной круг, она обернулась и вздрогнула.

— Баталия Антиль? — от чувства собственного превосходства в силе над напуганной женщиной, на лице Араторы возникла довольная ухмылка. Баталджи прочла недобрые намерения жрицы по её тону и выражению лица, потому, сохраняя хладнокровие, безапелляционно отчеканила:

— Я отнесу детей к Ванире, потом поговорим.

— Ну уж нет, я не дам тебе уйти.

— Повторяю: я отнесу детей, потом ты изложишь своё дело, Аратора, — Баталия говорила настолько спокойно и логично, что её оппонентка не нашла причин дальше препятствовать.

Действительно, Баталджи не соврала и не заставила себя ждать, да и сама Аратора почему-то и не думала, что эльфийка сбежит.

— Я удивлена, что ты меня узнала и вообще такую помнишь. Трудно, наверное, забыть ту, которой ты вместе с Вол’джином испортила жизнь ради политических преференций? Жаль, что его кара свершилась не моими руками, но я рада, что это вообще произошло.

Баталджи было неприятно вспоминать о трагической судьбе Вол’джина, она сжала в руке кинжал, который он вырезал из собственного клыка незадолго до смерти.

— Почему ты этому злорадствуешь?

— Как я могу не злорадствовать смерти вождя, чьим первым решением было отправить ребёнка, любившего Орду, как самого себя, в Альянс, потому что «так выгодно»? Ты много плакалась, как тебе было плохо среди эльфов. А знаешь, каково было мне? Каково сражаться против тех, кого тебе с младенчества преподносили как товарищей? Каково слышать предсмертный хрип одного из них и бороться с желанием исцелить его рану? Меня, видимо, ради эксперимента, отправили в Степи для усиления форта Триумфа, повязать кровью с Альянсом. Я видела горы мёртвых орочьих тел и должна была исцелять людей, убивавших их. И вдруг я заметила, что одно из тел ещё борется за жизнь. Когда, как я думала, никто не видел - я залечила ему рану. Я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Мы познакомились, он знал моё имя и договорились встретиться вновь, но один из моего отряда доложил о моём поступке. Меня бросили в тюрьму, а Даркхорока казнили на моих глазах. Ты только подумай: они его где-то нашли и привели, просто чтобы наказать меня и сделать больно. Моя наставница отдала за моё освобождение невообразимо солидную сумму, но после этого так попрекала меня за то, что я сделала и что привлекла внимание к её с другом делам, что не знаю, так ли страшна мне была тюрьма. А как я поступила? Как меня воспитывали? За это меня все осуждают?

— Мы тогда посудили, что ребёнку-человеку, остающемуся без опеки, в изменившейся Орде будет намного труднее, чем в Альянсе. Возможно, мы с ним ошиблись, прости меня и его, если сможешь, — Баталия низко поклонилась.

Аратора опешила от такого ответа, она совсем не ожидала услышать что-то подобное.

— Возможно, в этом вы не ошиблись. Но вряд ли ты считаешь ошибкой восстание Вол’джина, из-за которого не стало той самой старой Орды. Из-за которого моя мать, идя с войском защищать Орду, встретила ваших новых союзничков в лице Альянса, которые смели их войско просто из-за количественного преимущества. Ты же понимаешь это, но вряд ли жалеешь.

— Это так. Гаррош угрожал существованию нашего племени и Вол’джину лично. Ты можешь убить меня, но ничья смерть в этом мире не сможет вернуть тебе прошлое, дать то детство, о котором ты мечтала.

Эти слова для Араторы были подобны удару ножа в сердце, потому что были чистой правдой.