Четырех царей слуга

Бутырский и Тамбовский полки решительно овладели угловым бастионом крепости. Но генерал Автоном Головкин задержался с приступом — его солдаты засели в пригородных садах, встреченные сильным вражеским огнём. В вишнёвых садах залегли и гордоновские стрельцы, которые должны были подсобить солдатам. Напрасно сотники и полковники метались среди стрельцов:

— Вперёд! На приступ! На вал! Поднимайся! Где же ваша храбрость?! Воры!..

Стрельцы отворачивались от сотников, подставляли спины под плеть полковников, но на приступ не шли. Некоторые, бросив фузеи и бердыши, садились на землю, безучастные до всего. Умирать под ударами ятаганов никому не хотелось.

Воспользовавшись несогласованностью в действиях штурмующих колонн, азовский Муртаза-паша перебросил к захваченному русскими бастиону значительные силы янычарской пехоты. Он поставил в её строй даже своих телохранителей. Под натиском превосходящих сил защитников крепости бутырцы и тамбовцы, отбиваясь штыками и прикладами, отступили. Дрались они с отчаянием, видя, что помощи от стрельцов не будет. Солдаты гибли десятка ми под ударами сабель и ятаганов янычар.

Штурмовая колонна генерала Франца Лефорта по неизвестным причинам пошла на приступ только тогда, когда гордоновские и головкинские охотники уже отступили от крепости. Её левофланговый приступ имел успеха не больше, чем другие колонны атакующих.

Были отбиты и нападавшие на Азов со стороны реки донские казаки, подошедшие к крепости на 20 больших лодках. 400 донцов яростно пошли на приступ — ими руководил с воды сам Пётр. Но, встретив ожесточённое сопротивление осаждённых, казаки (их штурмовые лестницы оказались коротки и их приходилось связывать по двое) были отбиты и принуждены вновь сесть в лодки и вернуться в свой стан ни с чем.

Царь оказал медвежью услугу начальникам штурмующих колонн, когда потребовалось дать сигнал отбоя неудачному приступу. Отправляясь в экспедицию с казаками-охотниками, он отлучился с того места, на котором обещал генералам находиться. Поэтому его не смогли долго отыскать, чтобы получить требуемое приказание. Гордон писал:

«Уже штурмующих не оставалось и третьей части, так как многие из здоровых уносили убитых и раненых...

Мы долго ждали приказания царя, но не получили никакого. Поэтому я дал приказ к отступлению, твёрдо решившись лучше подвергнуться немилости, чем без нужды жертвовать ещё людьми».

Штурм Азовской крепости 5 августа обошёлся нападавшим в 1500 человек погибшими. В своём «Дневнике» Гордон несколько уменьшает понесённые потери:

«Среди христиан было убито 1200 человек, и многие из них остались во рвах и около них, и ещё вдвое больше было ранено, многие потом умерли. В дивизии генерала Гордона ранило двух полковников, которые вскоре умерли, также ранены подполковник и многие другие офицеры — кто умер, а кто убит на месте...»

Русские отступили от стен Азовской крепости с тяжёлым сердцем. Рядовые бойцы бились храбро и упорно. Но согласованности в действиях штурмовых колонн не было. Равно как не оказалось брешей в турецких укреплениях, через которые можно было бы ворваться в город.

В известном романе писателя Алексея Толстого Пётр Первый» хорошо передан ход штурма и послесловие к нему:

«На стенку удалось забраться только бутырцам и тамбовцам. Идущие вслед стрельцы услыхали бешеную резню, лязг железа — заробели и залегли в вишнёвых садах сожжённой слободы. Казаки отчаянно приступили со стороны реки, но лестницы оказались короткими, турки валили со стен камни, лили горячую смолу. Казаки ни с чем вернулись в табор. Штурм был отбит.

Когда поднялось солнце, увидели множество трупов у крепости. Турки, раскачивая, сбрасывали русских со стен, трупы скатывались в ров. Погибло свыше полторы тысячи человек. В окопах солдаты вздыхали:

   — Вчера смеялись мы с Ванюшей — вон его птицы клюют...

   — И куда нам лезть к туркам... Чаво мы тут не видели...

   — Разве мы можем воевать... Всех побьют...

   — Одни генералы в Москву вернутся...

К царю в головинский шатёр сошлись генералы.

Гордон был печален и молчалив. Лефорт скучно подавливал зевоту, не глядя в глаза. Упалый лицом Головин то и дело ронял голову. Только пришедший с царём Меншиков геройски подбоченивался, — голова обвязана тряпкой, шпага опять в крови: был на стенах... Его, дьявола, смерть не брала...»

Патрик Гордон писал: «Так кончилась попытка штурма, внушённая неопытными и опрометчивыми советчиками...»

Дальнейшие строки гордоновского дневника за этот несчастный день 5 августа показывают, в каком душевном состоянии находился сам Пётр под влиянием неудачи:

«Около 9 часов прислал его величество за мной; вытребованы были к нему и другие генералы. Здесь видны были только гневные взгляды и печальные лица. Я просил устроить военный совет, чтобы посоветоваться о нашем положении. Поздно вечером был я опять у его величества. Ночью были унесены многие убитые».

На повторной встрече в тот вечер царь задал своему наставнику один-единственный вопрос:

   — Что скажешь? Побили турки нас, а отойти от крепости нам зазорно. Что будем делать?