Четырнадцатилетний истребитель

Ваня сжал зубы, перемахнул через стену, схватил снаряд, что лежал на руке убитого, и побежал к пушке. Выстрелом Дымов заклинил башню у ближайшего танка, и тот, разворачиваясь на гусенице, наводил ствол. Самое лучшее бить по такому танку, а пушка у лейтенанта не заряжена. Лейтенант повернулся к сержанту: "Снаряды!.."

Подбежавшему Ване подумалось, что лейтенант захочет прогнать его, но лейтенант вырвал снаряд и закричал:

- Ну же!.. Быстрее!

Ваня бросился к боеприпасам... Он и Кухта еле успевали подносить снаряды. Лейтенант сам заряжал и вел огонь. Ваня помнил, как дал первый снаряд лейтенанту, а потом все смешалось. В грохоте пушек, разрывах мин, треске пулеметов. Перед глазами стояло красное облако от разбитого кирпича, отчаянное лицо лейтенанта и его окровавленная рука. А стальные громады, уничтожая все на пути, неумолимо надвигались со страшным урчаньем и выворачивали душу леденящим лязгом гусениц. Вот-вот со скрежетом раздавят железные орудия, а потом захрустят его, Ванины, кости. Но он таскал и таскал снаряды и был готов таскать, пока не остановится сердце...

Он не знал, что убит командир батареи и его заменил комиссар Филин, не знал, что их давно бы раздавили танки, если бы капитан Богданович не прислал бронебойщиков - свой последний резерв, самый дорогой резерв со старым коммунистом Пивоваровым.

Солнце уже было в зените, самое палящее. И в полдень бой достиг самой ожесточенности. Потом вдруг лейтенант махнул Ване рукой: "Стой!" А он все продолжал таскать снаряды, пока сержант Кухта не крикнул ему в самое ухо:

- Выдохлись фашисты!

Сержант тут же, у ящика с боеприпасами, опустился, свернул мгновенно цигарку, с одного удара кресала зажег фитиль, прикурил, жадно затянулся и только после этого стер с лица крупные капли пота. "А перед боем и прикурить не мог!" - приходя в себя, отметил Ваня и удивленно огляделся... Он не заметил, как улетели "юнкерсы", как откатилась стальная лавина танков, оставив чернеть в степи двадцать мертвых громад.

...На этот раз фашистские автоматчики наступали впереди танков и, потеряв много убитыми, ворвались в траншеи пехотинцев, а затем стали окружать истребителей. Дымов крикнул:

- У пушек остаются по двое, остальные - за мной!.. - и бросился с бойцами на автоматчиков.

Наводчика Ваниного орудия ранило в лицо, его хотел было заменить Черношейкин, но тут разорвалась мина, и осколок впился усачу в руку. Ваня оттолкнул Черношейкина от панорамы:

- Таскай снаряды!

И усач безропотно стал одной рукой подносить снаряды...

Ване трудно было сделать первый выстрел... Волнуясь, он вертел ручку поворотного механизма и никак не мог совместить перекрытие панорамы с танком - тот быстро двигался и подскакивал на неровностях. Так и нажал он спуск напропалую. Орудие дернулось, в ушах зазвенело... Во второй раз Ваня поймал танк в перекрестке, но тоже промахнулся.

"Да я ж не даю упреждения, - догадался он, - а фашист на месте не стоит..." Он дал упреждение и неожиданно для себя увидел сноп искр на борту танка.

- Черношейки-ин!.. Поп-а-али-и!.. - издал он радостный крик и выпустил еще снаряд по танку... Не веря своим глазам, увидел, как тот завертелся на месте. - Я ему гусеницу перебил! Ура-а!.. А сейчас, фашист, совсем уничтожу тебя. - Ваня целился в башню, где располагаются снаряды. Но выстрела не получилось.

- Черношейкин! Снаряд!.. - Ваня оглянулся...

Ползком и перебежками их позицию обходили гитлеровцы. Увлеченный стрельбою, он этого не заметил. Однорукий Черношейкин отстреливался в ровике из автомата. Ваня бросился к нему.

Черношейкин стрелял, пока в диске не кончились патроны, потом взял автомат за ствол и посмотрел на мальчишку: "Не робей, Ванюша!" Тот оглянулся... Лейтенант с комиссаром отбросили врага и вели бой за траншеями. Если бы они вернулись, может, успели бы спасти его с Черношейкиным!

Увидев, что у пушки остались только двое, автоматчики решили взять их живьем, а потом ударить в спину отряду. Чтобы не привлекать к себе внимания, они не стреляли и, не выпуская из рук автоматов, ползли, перебирая локтями. Ваня встретился взглядом с немигающими, какими-то остекленевшими глазами здоровенного гитлеровца.

Немцы уже стали подниматься в рост, как вдруг позади них раздался треск автоматов... Это было так неожиданно, что Ваня с Черношейкиным опешили. Что за чудо?! Фашисты бросились наутек. А из-за бугра, где была кухня истребителей, выбежали бойцы, строча из автоматов. У одного было зажато под рукой что-то, напоминающее ковш на палке.

Ваня бросился к пушке...

- Черношейкин!.. Давай осколочные снаряды!.. - навел орудие в сторону удирающих немцев и стал палить...

Впереди догорало несколько танков... У одного из них в ровике засыпало раненого бойца, медсестра откопала его и, перевязав, потащила на плащ-палатке...

- Маленькая, а удаленькая!.. - заметил сержант Кухта, подходя с бойцами к огневой позиции. На огневую уже вернулись комиссар с лейтенантом и расспрашивали Ваню и Черношейкина...

- Значит, если бы не повар, вам каюк? - сказал Филин.