Четырнадцатые звездные войны

Он снова сел за стол и внимательно посмотрел на меня.

— От группы, подобной Коби?— спросил я; невинно.— Уж не сами ли шахтеры взывают о помощи?

— Нет, не шахтеры!

Брайт помолчал, затем встал и подошел ко мне.

— Мне сказали, что вы собираетесь покинуть час, ньюсмен.

— Я?

— Не думаю, что меня неправильно проинформировали,— почти весело проговорил он.— Мне сказали, что сегодня вечером вы улетаете на Землю. Вы что, уже купили билет?

— В общем... да,— кивнул я, изображая растерянность.— Как это я мог запамятовать? Неужели я не сказал вам об этом, сэр?

— Доброго пути, ньюсмен,— протянул мне руку Брайт.— Я очень рад, что мы смогли достичь с вами понимания. Можете рассчитывать на меня в будущем. Думаю, что в следующий ваш приезд на Гармонию мы лучше встретим вас.

— Благодарю,— просиял я.

— До свидания, ньюсмен.

Мы снова пожелали друг другу всего наилучшего, и я отправился в отель. Мои вещи были уже упакованы. На столе лежал билет на вечерний лайнер.

И вот, пятью часами позже, я находился уже в космосе, на пути к Земле.

А спустя неделю движение «обывателей» на Святой Марии, тайно обеспеченное людьми и снаряжением с Френдлиза, совершило быстрый и кровопролитный переворот, заменив законное правительство лидерами Голубого Фронта.

ГЛАВА 20

На этот раз я не просил о встрече Пирса Лифа. Он сам вызвал меня. Когда я шел по коридорам «И.Н.С.» и подымался по эскалатору к его кабинету, головы одетых в гильдийскую форму людей поворачивались, провожая меня взглядом.

За три года, прошедшие после того, как лидеры Голубого Фронта захватили власть, многое изменилось для меня.

Я получил свой час мучений встречи с сестрой. И каждый раз, когда я вспоминал про это, с новой силой вспыхивала боль и сожаление. Чтобы отомстить за все, я предпринял два действия — на Святой Марии и на Гармонии. Я привел свою месть в движение. Эти три года, действительно, изменили меня. Поэтому-то Пирс Лиф и вызвал меня. За три года сила моего знания стала полной в такой мере, что по сравнению с ней та, что была у меня, когда я говорил с Брайтом, представлялась слабой, хрупкой, словно только что родившейся. Я грезил местью, с клинком в руке, который вершит правосудие. То, что я сейчас в себе ощущал, было неизмеримо сильнее, чем какое бы то ни было прежнее чувство, сильнее, чем желание есть и пить, чем желание любить и жить.

Тупицы те, кто думает, что человека удовлетворит здоровье, женщины и горячительные напитки. Эти вещи мелки по сравнению с величайшей из страстей, которая поглощает все силы, надежды, страхи и мечты, которая, не найдя выхода, иссушает мозг.Эта страсть — жажда мести! Глупцы, кто думает иначе. Ни живопись, ни музыка, ни молитва не могут доставить такой радости, как свершение этой страсти. Пожалуй, с ней можно было бы сравнить радость тех, кто строил Парфенон, или сражался, защищая родной дом в Фермопилах. Владеть собой, использовать себя как оружие в собственных руках, и так создавать или разрушать, как никто больше не сможет воздвигнуть или разрушить,— это и есть величайшее удовольствие, которое доводилось знать только богам и демонам!

Это и вошло в меня за эти два или чуть более года.

Я грезил держать молнии в руках над 14 мирами и подчинять их своей воле. Теперь я держал их! Мои возможности усилились. Я предугадывал поступки таких людей, как Уильям с Сеты, Блейк с Венеры и Сэйона, преподобный отец с миров Экзотики — всех тех, чьи движения и колебания делали межзвездную политику,— и ощущал их результаты совершенно ясно. И с этим знанием я направлялся туда, где эти события ожидались. И описывал их, словно они уже случились, хотя все еще было впереди. Поэтому-то мои коллеги по «Гильдии»и считали меня полудьяволом или полупророком.

Но я ничего не говорил им. Свои секреты я держал при себе, согреваемый предвкушением мести, чувством клинка, сжатого в руке,— инструмента моего РАЗРУШЕНИЯ!

И вот кабинет Пирса Лифа. Сам он стоял у двери, ожидая меня, хотя я был только еще на подходе. Шеф пожал мне руку, провел к столу и усадил. Затем налил в стаканы виски и произнес:

— Ты слышал, Там, что Морган Шу Томпсон умер?

— Да,— кивнул я.— И место в Совете освободилось!

— Да,— подтвердил Лиф. И добавил, отвернувшись от меня: — Он был моим старым другом.

— Я знаю это. Думаю, что это был очень тяжелый удар для вас, сэр.

— Мы одногодки ...— устало проговорил Лиф и немного виновато улыбнулся мне.— Я полагаю, ты ожидаешь, что я выдвину твою кандидатуру в Совет?

— Ожидаю, сэр,— сказал я,— но думаю, что члены «Гильдии» могут сделать это, даже если вы этого и не захотите!

Лиф кивнул головой.

— Около трех лет назад,— сказал он,— ты приходил сюда с предсказанием. Ты помнишь это?

Я улыбнулся.

— Ты мог бы забыть это..— покачал головой старик.— Ну, уж ладно, Там ...— он остановился и тяжело вздохнул. Он, казалось, подыскивал слова. Но я был уже достаточно умудрен опытом. Я просто ждал.— Мы оба наблюдали события, и мне кажется, что оба были правы ... и не правы!

— Неправы? — удивился я.