Чья земля, того и вера (СИ)

     Литерный бросил взгляд наружу через пролом в стене, ожидая увидеть там приближающуюся высокую фигуру Штефа. Но в поле зрения никого не было. Сердце капитана тяжело пропустило удар, пророча страшное осознание потери близкого человека. Запретив себе думать об этом, пока нет точных данных, Литерный подошел к основательно потрепанному за последнюю пару минут отряду.

     Бойцы собрались у бронированной двери с неожиданной даже для Зоны табличкой «Психиатрическая больница № 1». Выглядели сталкеры плачевно. Наждак стоял, скособочившись и опершись плечом о стену. Правая рука Коли висела плетью, в бронекостюме зияли дыры, по ноге стекала струйка крови. Лава, шипя сквозь зубы, поливала рваную рану на боку пенящейся перекисью, держа наготове дезинфицирующий аэрозоль. Контуженый Груздь, вяло шевеля руками, снимал расколотый прямым попаданием шлем, из носа и ушей у него сочилась кровь.

- Рита, вы как? – спросил капитан у проводницы, сам удивившись нежности, предательски проскользнувшей в голосе.

- У Марго шишка на голове, а у меня, похоже, ребро треснуло. – Ответила девушка, осторожно дыша сквозь зубы. – Но это ерунда, не обращай внимания. - Говоря это, она проворно выудила из кармана маленькую ярко-оранжевую коробочку аптечки и двинулась вдоль строя пострадавших. Груздь получил укол противошокового, Наждак и Лава – комплексный антибиотик. Так и не сказавший ни слова Унтер молча и умело накладывал Коле тугую повязку на ногу прямо поверх костюма. Благо дело, ранение оказалось сквозным. Сам поверженный богатырь, сипло ругаясь, левой рукой мял и массировал правое плечо. Пуля ударила в бронепластину, но от сильнейшего ушиба рука потеряла чувствительность и не слушалась хозяина.

     Лава попыталась перестегнуть ремень так, чтобы он хоть чуть-чуть удерживал разорванный комбинезон, расползающийся на ее могучем бюсте. При этом Алла не сводила глаз с пролома в стене. Штеф не появлялся.

- Командир, я пошла за ним…- начала было она, но тут, зашипев, ожила маленькая серая  коробочка спикерфона, прилепившаяся на дверном косяке между черной кнопкой и табличкой с лаконичной надписью «Звоните».

                                                                 9

     Глухой и какой-то очень усталый мужской голос сказал:

- Ну, и чем могу служить?

     Чего угодно мог ожидать Литерный, но это было уже слишком. Он бы еще «Вытирайте ноги» сказал! Сталкеры ошалело пялились на выжидательно шипящий аппаратик, начисто утратив дар речи, в выгодную сторону отличающий представителей Homo sapiens от остальных, неразумных, обитателей биосферы. Первым, как ни странно, пришел в себя вечный молчальник Унтер.

- Где дети? – спросил он, включив внешние динамики.

- Да здесь, здесь ваши дети. Идите и забирайте их к чертовой матери. А ты, Рита, запомни – сильно ты нас достала на этот раз. Учти, красавица, дорого вы обе заплатите за то, что влезли куда не надо. Ты даже не представляешь, кому сейчас дорожку перебежала, безмозглая девчонка. Ведь они-то все уйдут, а тебе здесь жить…

- Напугал ежа голым задом. –  Неучтиво перебила поток упреков Ритка. – Впустите, или нам самим входить? А уж без советов я как-нибудь обойдусь.

- Ну-ну, попробуй, обойдись…- многообещающе просипел спикерфон и дверь, щелкнув, приоткрылась.

     Груздь, ухватив пальцами кромку двери, распахнул ее настежь. Унтер, не дожидаясь команды, шагнул в проем, Литерный двинулся вместе с ним. Димка держал под прицелом левую половину помещения, капитан – правую. Между ними проскользнула Марго.

- Здесь всякой твари по паре… -  задумчиво перевела проводница отчет «сестрички», - но они заперты и какие-то… заторможенные…

     Бойцы стояли в квадратном фойе, напротив стойки с надписью «Справочная», около которой кверху колесиками валялся вполне современный офисный стул. В обе стороны от них расходились два крыла коридоров. Под потолком уверенно горела лампа дневного света, освещая разлетевшиеся по полу листы документов, рентгеновские снимки, размотанные рулоны кардиограмм. Пол застелен веселеньким линолеумом в желто-зеленую клеточку, местами прожженным и расплавленным, а местами щеголявшим  длинными, глубокими  параллельными разрезами, по три-четыре в ряд. Вдоль стен расставлены стойки для капельниц,  медицинские каталки с мощными фиксаторами для рук, ног и головы, инвалидные кресла, тоже снабженные крепкими ремнями, и, почему-то, металлические ходунки. В больничной тишине раздался громкий металлический скрип, что-то лязгнуло. Вздрогнув, сталкеры обернулись. Массивная входная дверь захлопнулась, сработал электронный замок. В шлемофонах было хорошо слышно, как глубоко и прерывисто вздохнула, почти простонала, Лава.