Чья земля, того и вера (СИ)

     Литерный заглянул в правый коридор. Там были палаты – с обеих сторон виднелись запертые металлические двери, перемежающиеся большими смотровыми окнами, забранными армированным стеклом. За ближайшим таким окном, в комнате со стенами, обитыми серым войлоком, находились четверо. Судя по одежде, вольные сталкеры. Увидев капитана, они шагнули к окну и уставились на него, упершись в стекло руками и раскрывая рты в попытке что-то сказать. Это были еще не зомби, но уже и не люди. Нечленораздельно мыча, они топтались на месте и беспорядочно возили ладонями по стеклу. В их глазах застыла такая черная, безнадежная тоска, что Литерный, вздрогнув, отвернулся.

     Напротив был заперт бюрер. Плотная низкорослая фигура, одетая в бесформенный балахон, металась по палате. Натыкаясь на стену, карлик часто-часто стучался огромной головой о серый мягкий войлок, отпрыгивал и бежал в другую сторону, до другой стены. Его красные глаза пронзительно сверкали, руки с толстыми растопыренными пальцами были воздеты над головой, как будто мутант исполнял какой-то сложный религиозный обряд. На появившегося человека бюрер не обратил ни малейшего внимания. Как-то быстро налюбовавшись на пациентов, Литерный повернул обратно. Бросив взгляд на полузомби, он увидел, что несчастные уже забыли про него. Все четверо стояли в центре палаты, лицом друг к другу и монотонно покачивались, устремив в пространство пустые взгляды.

- Дети наверху. – Сказала Ритка.

- Кто там еще? – спросил Литерный.

- Не могу сказать точно…помещения специально экранированы, кругом бетон…трудно понять. – Ответила проводница.

    За стойкой обнаружились лифты и широкие лестницы с металлическими перилами. Не заканчиваясь на первом этаже, ступени спускались ниже, под землю. « И здесь подвалы…» - с недобрым предчувствием подумал капитан.

     Марго и Рита направились к левой лестнице. Не сговариваясь, Литерный и Унтер пошли следом. Теперь настала очередь невысокого Груздя поддерживать огромного хромого Наждака, который так и не расстался с «печенегом». Лава шла замыкающей, все время оглядываясь назад. Преодолев пару лестничных маршей, бойцы оказались на маленькой площадке перед обыкновенной закрытой дверью. Положив на нее руку и чуть помолчав, Ритка сказала:

- Дети в правом коридоре. Слева…- она запнулась, - в общем, никому из вас нельзя задерживаться в холле. Сразу бегом направо, и подальше отсюда.

- А ты? – голос капитана снова предательски дрогнул. Он внезапно ощутил, что ни в коем случае не должен потерять эту странную девчонку. Только не ее. Он сможет жить дальше, только зная, что она тоже живет где-то на земле. Смеется, злится, курит, потешным жестом ерошит на затылке свою короткую рыжеватую шевелюру. Он сможет жить надеждой еще хоть раз заглянуть в ее черные бархатные глаза, затененные пушистыми ресницами, услышать ее негромкий, чуть хрипловатый голос, ее грудной заразительный смех. «Похоже, именно так влюбляются старые одеревеневшие солдафоны… - пришел к неутешительному выводу капитан. - И, главное – чертовски вовремя…».

- А мы тут разберемся…- не очень уверенно пробормотала Ритка и толкнула дверь.

                                                              10

     Сразу же свернув налево, девчонка и собака встали, как вкопанные. Одна рука Риты лежала на холке собаки, второй рукой она как будто отодвигала что-то невидимое от себя и от людей, гуськом пробегающих за ее спиной.

     В холле Литерного охватило странное ощущение. Он как будто смотрел со стороны на компанию покалеченных, возбужденно пыхтящих, ободранных людишек, суетящихся здесь неизвестно зачем. В голове раздавался тихий успокаивающий шепот, похожий на колыбельную. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что движения остальных бойцов тоже замедляются, и они останавливаются один за другим.

- Брысь отсюда! – громко и звонко раздалось в шлемофоне. Крик девчонки сопровождался таким угрожающим басовитым «Гав!!!», что спать расхотелось моментально. Захотелось бежать отсюда подальше, как ошпаренному, что Литерный и сделал, устремившись в правое крыло здания. Судя по грохоту берцев и сдавленному матюканию Наждака, остальные дружно последовали за ним.

     Забежав за угол, капитан остановился, окруженный остатками своего, когда-то такого бравого, отряда. Лава, оставшаяся практически без костюма, мрачно молчала, держась за разодранный бок. Груздь, все лицо которого было покрыто потеками подсыхающей крови, смахивал на индейца в полной боевой раскраске, только что выкопавшего томагавк войны. Зато в глазах маленького долговца горела такая злобная решимость, что у Литерного потеплело на душе. Наждак, сосредоточенно сопя, перевешивал «печенег» так, чтобы стрелять с левой руки, с трудом двигая непослушной правой. Через повязку на его бедре проступили красные пятна. Только как всегда молчащий Унтер был в полном порядке и стоял рядом, готовый действовать. Литерный знаком показал Димке на коридор. Кивнув, парень поднял «абакан» и двинулся вперед мягким, упругим кошачьим шагом. Капитан пошел за ним, оставив покалеченных бойцов в относительно безопасном арьергарде.