Чикагские гангстеры могут отдыхать

Резко и сильно пахло спиртным, непонятно откуда. Я повел глазами: вокруг - никого, абсолютно пустая комната с тусклой лампочкой под потолком и кроватью рядом с моей. Она была пуста и вид имела казенный. Маленькое грязное окошко забрано решеткой. Двери обиты жестью, с глазком. Что-то вроде камеры, но не тюрьма.

Я чуть-чуть приподнял голову, тихо и осторожно. Лежал я поверх одеяла в трусах и майке, чем-то облитой. Я принюхался и догадался, откуда так сильно пахло спиртным. От меня! И во рту ощущался вкус перегара. Я откинулся на подушку и застонал. Меня ограбили! И тут же понял, где нахожусь: в вытрезвителе! Меня мало того что ограбили, но ещё и подставили.

Я постарался взять себя в руки, потом тихо встал на ватных, подгибающихся ногах и принялся стучать в дверь - довольно сильно, но не слишком. Ровно настолько, чтобы дежурные услышали, но не разозлились. А то в таких заведениях народ работает нервный, могут и повязать, и тумаков надавать.

Пришел молоденький сержант, и по его свежему лицу я догадался, что мне относительно повезло: я попал на только что заступившую смену, пока ещё не обозленную и настроенную вполне благодушно. Сержант отвел меня в туалет, а потом в душевую, где я долго и ожесточенно хлестал себя тугими струями ледяной воды, выбивая из всех клеточек тела и мозга туман алкоголя. После моциона сержант доставил меня в дежурную комнату, где старший сержант стал заполнять с моих слов карточку на меня. Когда он спросил мои данные, я предложил посмотреть мои документы.

- Мужик! - усмехнулся старший сержант. - В какие такие документы? Ты хоть знаешь, где и в каком виде тебя подобрали?

Я как-то сразу поскучнел и уныло замотал головой.

- Он не помнит! - почти радостно воскликнул старший сержант. - Да тебя притащили в том, в чем ты сейчас стоишь. И валялся ты около мусорных баков. Это надо же так напиться!

Мне показалось, что последнюю фразу он произнес если не с завистью, то с восхищением. Когда же в графе "место работы" он проставил "охранная служба" и узнал о моей прежней специальности, то отношение всех служащих ко мне резко переменилось, снисходительное презрение переросло в молчаливое сочувствие. Мне подобрали старенькие, но вполне чистые джинсы, рубашку и даже какие-то сандалии отыскали.

- Сейчас проверим твои реквизиты по ЦАБу и отвезем тебя домой, а ты пока распишись, - старший сержант подтолкнул только что заполненный квиток, а сам принялся дозваниваться.

Я пододвинул к себе рапортичку, взял со стола шариковую ручку, поискал место подписи и... обомлел, глянув на стоящее внизу число.

Со времени моего выезда из банка прошло три дня! В голове у меня что-то закрутилось, я прислонился спиной к стенке, выпустив ручку из ослабевших пальцев. Сквозь забившую мне уши вату я слышал, как старший сержант говорил в трубку:

- ЦАБ? Это ЦАБ? День добрый. Никитин говорит, из тридцать шестого. Мне тут нужно подтвердить данные на гражданина без документов. Да. Никитин из тридцать шестого. Что? А, пароль... Рябина сегодня у нас пароль. Слушаюсь, в другой раз буду сразу называть... Так, значит: Абрикосов Владимир...

Я сидел на скамейке, выпучив глаза и пытаясь найти выход из создавшегося положения или хотя бы понять, что же со мной происходит, что за дьявольские шутки со мной шутят.

Я старался сохранять на лице спокойствие, глядя на старшего сержанта, который мне улыбался почти дружески, постукивая карандашом по столу в ожидании ответа ЦАБа.

- Да, да, слушаю, - оживился он. - Да, все правильно. И место работы тоже. Я откуда знаю? Он сам продиктовал данные. Документов при нем не было, иначе стал бы я вам звонить...

Что-о-о? Три дня как в розыске?!.

Приехали за мной через пятнадцать минут. Вопреки моим худшим опасениям, не из милиции, а со службы моей родимой: ребята из охраны и при оружии.

Надо отдать им должное, позорить меня они не стали, наручники не надели, в машину посадили вежливо, хоть и зажали на заднем сиденье с двух сторон.

Привезли меня тоже не в милицию и не в прокуратуру, а в аккурат к подъезду банка, молча проводили прямиком... в душевую. Там я заметил лежащие на стуле костюм, сорочку чистую и галстук. Около зеркала приготовлен был одеколон, мужской дезодорант и бритвенный прибор.

Я понял, что мне уготовлено свидание с шефом. В меня вселилась хотя и маленькая, но все же надежда. По крайней мере, право на неё давала мне эта встреча. Я с наслаждением побрился, привел себя в порядок, оделся во все чистое и вышел из душа. Там меня уже ждали два охранника, что несколько развеяло мое радужное настроение. Они молча препроводили меня в кабинет шефа.

Он сидел за столом и писал. Подняв на меня усталый и равнодушный взгляд, он кивком указал мне на стул около стола, дописал что-то в еженедельнике, закрыл его, спрятал под замок в ящик стола, жестом велел охранникам выйти и уставился на меня.

- Рассказывай, Абрикосов, - велел он.

Я бы рад. Но что я мог рассказать? Только правду. Шеф слушал меня, прикрыв глаза, и не верил ни единому слову. Это читалось на его скучающем лице. Но он, не прерывая, выслушал все до конца.