Чикатило. Явление зверя

Ковалев согнал с лица улыбку, взгляд его стал злым.

– Кто сказал?

– Это неважно, – покачал головой ученый. – Я прибыл, чтобы ознакомиться с материалами дела. Потом хотел бы побеседовать с подозреваемыми. Надеюсь, с этим проблем не возникнет?

– Это ваше право, если все допуски оформлены, – развел руками Ковалев.

– Не сомневайтесь, – Некрасов не подал руки на прощание, бросил на ходу: – Всего доброго.

Он двинулся к ожидающему Витвицкому, вместе они зашли в здание.

Ковалев проводил Некрасова долгим взглядом, процедил сквозь зубы:

– В Москве ему сказали… Суки!

Внезапно морщины на лбу Ковалева разгладились, он даже улыбнулся, но не довольно, а зло, и ткнул Липягина пальцем в грудь:

– Эдик, тебе задание: потяни резину. Пусть этот профессор драный с нашими «дураками» повстречается попозже. Послезавтра или вообще в пятницу, понял?

– Точно так, Александр Семенович. Вопрос можно?

– Ну…

– А зачем попозже? – майор спросил это с такой интонацией, что Ковалев скривился – он не любил, когда подчиненные валяли ваньку.

– Затем, что надо. Я за это время попытаюсь ситуацию, что называется, переломить, понял? У меня в Москве тоже… есть кому что сказать. Так, ладно. Я в горисполком на совещание, а завтра – в столицу нашей Родины. Все, давай.

Ковалев пожал Липягину руку, сбежал по ступенькам, уселся в служебную машину и уехал.

* * *

Некрасов сидел за столом, перед ним лежала раскрытая папка с делом «дураков». Он внимательно, вникая во все подробности, читал документ за документом. Витвицкий за соседним столом то и дело поглядывал на своего учителя. Неожиданно раздался стук в дверь.

– Да, да. Войдите! – отреагировал Витвицкий.

Вошла Овсянникова с папками в руках.

– Здравствуйте, Виталий! Я забрала копии из архива… Ой… – девушка заметила Некрасова. – Извините. Здравствуйте.

Мужчина оторвался от дела, которое читал, окинул взглядом Овсянникову, улыбнулся.

– Здравствуйте, прекрасная незнакомка.

– Евгений Николаевич, – Витвицкий встал, – это старший лейтенант Овсянникова.

– А имя у столь очаровательного старшего лейтенанта есть? – пророкотал профессор, тоже поднявшись.

Овсянникова улыбнулась, положила папки на стол.

– Меня зовут Ирина.

– Ириша, вы не стесняйтесь, не обращайте на меня внимания, работайте, – сказал Некрасов с такой интонацией, что сразу стало понятно: не обращать на него внимания – невозможно.

– Это профессор Некрасов из Москвы, – негромко сказал Витвицкий.

– Да я уже знаю – все управление гудит: «Приехал лучший в стране эксперт по маньякам», – еще шире улыбнулась девушка и спросила у Некрасова: – Может быть, вам чаю? С печеньем?

– Не откажусь, с удовольствием.

– Сейчас принесу, – старший лейтенант двинулась к двери.

– И мне… если можно, – сказал ей в спину Витвицкий.

– Конечно, Виталий… Иннокентьевич, – кивнула девушка, взявшись за дверную ручку.

Овсянникова вышла. Некрасов проводил ее, оценивая взглядом фигуру – талию, бедра, ноги. Улыбнулся Витвицкому:

– А я смотрю, на западном фронте таки намечаются перемены, а?

Мужчина не ответил, лишь смущенно отвел глаза.

– Эх, Виталий, Виталий, – с деланой укоризной сказал ученый, – и кому я про холодный и чистый разум толковал? Ну, чему быть, того не миновать. В конце концов, даже Фрейд, Юнг и Эйнштейн были женаты.

– Да нет, Евгений Николаевич, вы все не так поняли…

– Я все правильно понял. И хочешь совет? Будь решительнее. Женщины это любят, а в особенности женщины – сотрудники милиции. Не затягивай с этим делом, раз уж начал.

Витвицкий покраснел как мальчишка.

– Да я…

– Девочка-то красивенькая. Уведут! – засмеялся Некрасов, но тут же посерьезнел: – Кстати, а что за папки она принесла?

– Это мы делали анализ похожих дел за последние десять лет. Архивные материалы, – зачастил капитан, обрадовавшись, что разговор переключился на другую тему.

– Кесаев приказал?

– Да, это была его инициатива.

Профессор задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– А дай-ка ты мне их посмотреть, Виталий Иннокентьевич дорогой. Наш Тимур Русланович тонкий нюх имеет. И если он проявил эту самую инициативу – стало быть, не зря…

* * *

Чикатило ужинал, Фаина мыла посуду.

– Андрей, – спросила она, – а ты нож с черной ручкой не видел? Помнишь, который для мяса?

Чикатило, не отрываясь от тарелки, кивнул, что-то промычал с набитым ртом.

– Да ты не торопись, прожуй нормально, – с досадой сказала жена.

Мужчина дожевал, встал, молча вышел из кухни, крикнул из коридора:

– Я его на работу брал!

– Зачем?

– Чтобы наточить.

Чикатило вернулся в кухню с портфелем в руках. Открыл портфель, достал тетрадь, заложенную ножом, вытянул нож и аккуратно, за лезвие, передал жене:

– Осторожно, Фенечка! Не порежься.

Фаина кинула нож в мойку, под струю воды, сказала с улыбкой:

– Как-то не резалась до сегодняшнего дня. Садись, доедай, остынет.

Чикатило чмокнул жену в щеку, сел за стол.

* * *