CHILDFREE

Что, если бороться до конца? Лин вся в поту кричит, ей больно, слезы льются рекой. В страхе пытаюсь хоть как-то помочь, но все бесполезно… Дальше туман. Это самая неприятная картина. И самая страшная.

***

– Добрый вечер, Артур.

Очередной вечер в поисках спасительной информации в архиве издательства. Очередной вечер приближает меня и Лин к поворотному моменту. Стивен Кинг писал: в такие моменты жизнь способна развернуться на пятачке. Посмотрим.

Администратор архива Артур Лонг встречает меня привычным кивком головы.

– Мистер Колдвэл. – Вздрагиваю от неожиданности. – Могу я вас попросить не сильно задерживаться сегодня?

Его голос скрипит как ржавые дверные петли, на которых висит тяжелая покосившаяся дверь. Вот что бывает, если постоянно молчать.

– Да, разумеется. – Все равно я уже отчаялся найти что-нибудь полезное. – Что-то случилось?

– Вас разве не предупредили? – С каждым следующим словом голос старика становится звонче и чище. – Сегодня моя прощальная вечеринка. Формально мне исполнилось шестьдесят неделю назад, но вечеринка сегодня, потому что ее объединили с днем рождения мистера Прайса.

Максвелл Прайс – директор арт-отдела нашего издательства, правая рука Стиви Лескота. Настолько же противный и неприятный человек, насколько богатый. Больше ничего о нем не знаю и знать не хочу.

– Да, совсем вылетело из головы. – Хотя, может быть, и не влетало.

– Говорят, мистер Лескот готовит что-то грандиозное по такому случаю. Я хотел бы быть вовремя.

– У Прайса круглая дата? – Обычно что-то «грандиозное» Лескот позволяет себе только по действительно важному поводу.

– Да, с ним тоже прощаются. – Артур смотрит на меня добрыми глазами, не понимая причин моего удивления.

А причина в том, что Максвелл Прайс выглядит чуть старше Стиви и немногим старше меня. В то время как Артур Лонг весь изъеден бесчисленным количеством глубоких морщин, седая голова с огромными залысинами, а из мясистых носа и ушей торчат белые волосы. Внешне Артур кажется старше даже Тони Финча лет на десять. Может быть, так и есть, просто все о нем забыли в этом подземелье. С помощью денег можно договориться даже со старостью. Может быть, и со смертью.

– Хорошо, Артур. – Стараюсь взять себя в руки и изобразить доброжелательность. – Постараюсь закончить свои дела как можно быстрее.

Снова короткий кивок. Снова тишина. Артур продолжает заниматься своими делами, а я спешу спрятаться среди стеллажей.

Артур Лонг. Я привык к нашей молчаливой дружбе. Слишком глубоко ушел в свои проблемы, что забыл: старикам тут не место. Интересно, какой была его жизнь? Если он все еще часть активного общества, значит, процедура пройдена, долг государству отдан. Он работает в архиве, его никто никогда не повышал – CHILDFREE всего раз. Может быть, именно поэтому он стал подвальным отшельником. Возможно, Артур не нашел себе места среди людей и завел дружбу с книгами – молчаливыми, но верными, потому что написанное в них никогда уже не изменится.

Хотел бы я поговорить с ним, послушать «рассказ о самом главном». Но в моем мире не разговаривают по душам. В тренде беседы о трендах. Трендеж. Вещи, еда, фильмы. Имеет значение не содержание, а цена. Все это не попадает в мир Артура Лонга. Он с другой планеты. Он вышел за границы товарно-рыночной жизни. Думаю, ему пришлось прорываться с боем, получая серьезные ранения, которые будут болеть до самой смерти.

Может быть, и он хотел бы поведать кому-нибудь историю возникновения глубоких шрамов на душе. Но страх сильнее этого желания. Страх быть непонятым. Страх быть осужденным за другой взгляд на жизнь. Удивительно, что наличие собственного мнения уже само по себе требует большой смелости. Смелости хватает ровно на столько, чтобы держать свое мнение при себе.

Бесцельно брожу среди высоченных стеллажей еще около получаса, после чего отправляюсь на выход. Ехать домой нет абсолютно никакого смысла, поэтому возвращаюсь в свой кабинет. Накопившаяся за последние несколько месяцев усталость сгибает меня. Усталость от этого неудобного кресла, от ослепляющего монитора, от кучи непонятных бумаг на столе, которые давно нужно разобрать. Усталость от нависающего над головой топора. Ожидание умножает усталость на два. Устал от самого себя.

***

Просыпаюсь от легкого массажа, чьи-то нежные руки гладят и несильно сжимают мои плечи и шею. Не открывая глаз, откидываюсь в рабочем кресле и расслабляюсь. Чувствую, как тяжелая слабость растекается по всему телу сверху вниз, от головы к ногам. Какое приятное ощущение собственной беспомощности. Значит, Элис меня простила. Элис – роковая женщина, ее мотивы продолжают оставаться для меня загадкой. Элис, как же тяжело оставаться с тобой наедине. По телу пробегает легкая дрожь.

– Ты больше на меня не злишься?

– Нет. А должна?

Коготки массируют голову, от чего мурашки волнами разбегаются по всему телу.

– В прошлый раз… Я думал…

– Нет, все в порядке.

Голос Элис кажется каким-то глухим, как будто сначала слышу эхо, а потом уже до меня долетают «оригинальные» слова.

– Ты даже не представляешь, как вовремя ты здесь появилась.

– Почему?

– Я жутко устал…