CHILDFREE

Следующий день встречает меня солнечным светом и теплом. Как давно его не было в моей жизни. Или я его просто не замечал. В обеденный перерыв бегу отдавать больничный Лин на ее кафедру. Впервые за последние несколько месяцев оглядываюсь по сторонам. Увиденное тяжелой серой тоской сдавливает мне ребра. Оказывается, мир продолжает жить своей жизнью, люди идут по своим делам, кто-то спешит, кто-то просто прогуливается, кто-то щебечет своим звонким голоском по телефону на ходу, кто-то ест мороженое на лавке в университетском парке. Но никто не замечает Генри Колдвэла. Мои нереальных размеров проблемы остаются незаметными для других. И о них даже рассказать нельзя. Наше с Лин решение оставить ребенка – как чума, как коронавирус – заразная и опасная болезнь. Никто не в силах помочь, а если рассказать о болезни окружающим, то сразу посадят в клетку, чтобы не заражал других. Приходится лечиться самоизоляцией. Чувствую себя одиноким. Не бойтесь, люди, я вас не заражу! Просто незаметно исчезну. Так же незаметно, как живу.

Здание, где учится Лин, не представляет собой ничего особенного, но найти его можно даже вслепую. Вокруг серо-желтого муравейника со множеством маленьких окон постоянно стоит гул молодёжи. У них в глазах взрываются звезды и искрами идей покрывают все вокруг. Они живут по-настоящему! Позже эти огни угаснут. Последние моменты счастья. И еще печальней от того, что они об этом пока не знают. У них нет старших братьев, нет родителей, которые могли бы им рассказать, что именно сейчас нужно жить на полную катушку. Никто их не предупредит, что их ждет бесцветная жизнь. Максимум, на что они могут рассчитывать, – дорогая яркая обертка вещей, самообман собственной важности.

«Вы все еще узнаете», – еле слышно бубнили себе под нос наши школьные учительницы. Теперь я понимаю.

Внутри здания движение не такое быстрое и практически бесшумное. Только несколько сотен ног шуршит по гладкому мраморному полу университета. Здесь, внутри, учат говорить только по делу, для пустой болтовни есть улица. Как же это глупо! Все эти правила – бред! Это не жизнь! Вы забираете у них – пока еще молодых и счастливых – последние глотки воздуха! Вы воспитываете не личность, а роботов! Стадо!

Личность… Она… Прекрасна в своей индивидуальности!

А все они…

И я…

Стадо.

Обещая становление личности, из нас штампуют потребителей. За отказ – публичный «расстрел», чтобы другим неповадно было. Мы это уже проходили. Мы иллюзорно наполняем нашу жизнь смыслом, производя и потребляя ложные ценности, захлебываясь в производственных отходах. Сколько из них выберет путь Стиви Лескота? С каждым годом все больше.

Вливаюсь в этот тихо шелестящий поток и двигаюсь в сторону кафедры. Лин подробно рассказала, как туда пройти и кого нужно найти. Все это не составляет большого труда. Каждый шаг по этим коридорам возвращает меня в счастливое время. Особенно ярким и ценным оно кажется мне сейчас, когда ничего уже не могу изменить. Тогда я не знал ничего. Возможно… Я ничего не знаю о будущем. Возможно, через несколько лет буду называть счастливыми днями именно эти. Вдруг дальше меня ждет мучительный и опасный путь? Может быть, секрет в том, чтобы наслаждаться тем, что имеешь сегодня?

На кафедре мне говорят, что уже намеревались заявить в отдел контроля, чтобы Лин разыскали. Стараюсь изо всех сил честно, не моргая, смотреть в глаза, рассказывая историю падения Лин с лестницы. Верят не мне, а розовой бумажке с печатью. В детстве нам запрещали врать, поэтому я не большой умелец. Но совесть не грызет. Пора уходить. Пора покидать вселенную своего старого восприятия. Хочу это сделать. Мы стадо, пока над нашей головой нависает чей-то кнут. Все дети воспитываются в одних и тех же условиях, но потребительство выбирают далеко не все. Много тех, кто страдает. Мы все – особенные!

Когда я учился здесь, самой особенной оказалась Джулия Хендерсон. Серая мышка, она всегда была готова и знала правильный ответ, но никогда не поднимала руку. Пять лет в университете не для всех оказывались веселым приключением. Пять лет она сидела с нами в одних кабинетах, сдавала экзамены, всегда находилась где-то поблизости. Но никто даже имени ее не знал. Джулию не замечали. Я ее запомнил на защите дипломных работ. Запомнил на всю жизнь.

Ее вызвали первой, чтобы порадовать приглашенных политических деятелей и светил науки. «Причины улучшения уровня жизни современного общества», – профессор громко зачитал название дипломного проекта Джулии. Преподавательский состав рассчитывал, что это будет пропагандистское выступление, прославляющее заслуги политики CHILDFREE.