CHILDFREE

Я не забыл. Слишком хорошо помню все, хотя был тогда пьян. В тот вечер мы сильно напились, четыре или пять бутылок дешевого вина на двоих. Месяц назад, в мой двадцать пятый день рождения. Тогда для меня начался обратный отсчет – пять лет, чтобы пройти CHILDFREE. Она мне тогда сказала, что теперь я ее понимаю. Лин как-то почувствовала это по взгляду. Как будто он стал печальнее. Тогда мы пили, закусывая поцелуями. Дико, страстно и больно прикусывая губы. Провожали наше беззаботное детство. Мы фантазировали, что будем сопротивляться этой чертовой системе. Что идет она нахер! Если Лин забеременеет, то сбежим из страны. И где-то там мы будем полноценной семьей. Наш ребенок будет бегать по стриженной зеленой лужайке перед домом, плескаться в надувном детском бассейне. И обязательно много смеяться! Там мы будем счастливы. Мы пили дешевое кислое вино, морщились и сочиняли наш идеальный мир. Я пообещал сделать все для этого.

Для Лин отсчет начался годом раньше, когда ей исполнилось двадцать один. Пару недель она ходила призраком и сильно похудела. Без того хрупкая и невысокая, она напоминала больного ребенка. Потом немного пришла в себя. Но ее ненависть ко всему, связанному с политикой CHILDFREE, возросла многократно. Особенно после визита сотрудника службы контроля. Тех, кто вступил в гражданский возраст, раз в год проверяют блюстители закона. Они приходят в гости, рекламируют прелести CHILDFREE и следят, как бы кто не утаил беременность. Последний раз нас навещали в прошлом месяце, через пару дней после моего дня рождения.

– Пообещай еще раз. – Ее огромные глаза заглядывают в душу, просят взять ответственность, требуют спасти. – Обещай, что мы не отдадим ребенка. Чего бы это ни стоило…

– Обещаю.

Засыпая с ней в обнимку, в очередной раз прокручиваю все события этого жутко длинного дня. За двадцать пять прожитых лет я получил меньше эмоций, чем за сегодня. Есть предчувствие, что это только начало, и мурашки бегут по всему телу. Страшно. Легко давать обещания бороться, когда не видишь противника и не чувствуешь угрозы. Лин тихонько посапывает, значит, заснула.

Ее роль, роль всех женщин в нашей стране слишком тяжелая. Если отбросить мораль, мужчина может легко стать частью конвейера под названием «Успешность». Женщине приходится переступать через свои инстинкты, заложенные природой, ломать себя. Да, всегда были и будут мужчины как женщины и женщины как мужчины. Бэтти Симмонс и юристка Кэмерон готовы сдавать своих отпрысков хоть каждый год. А мой коллега Томас мучается ничуть не меньше своей жены. Может быть, через несколько поколений все проблемные шероховатости политики CHILDFREE окончательно сгладятся и люди перестанут страдать, отдавая своих детей в спецгорода. «Родительский инстинкт не должен мешать развитию личности» – все ради этого.

Мысли проецируются на потолок фильмом в кинотеатре. Зал переполнен, на экране премьера – триллер/мелодрама. В главной роли Лин Робертс и Генри Колдвэл. За основу взяты реальные события из реального времени. Эти двое будут противостоять жестокой системе. Есть ли у них шансы? Шансы сбежать и стать счастливыми?

Откуда взяться шансам, если нет ни малейшего понимания, что делать?! Нет учебников, нет примеров, нет историй успеха или неудачи – любая информация о попытках борьбы с системой уничтожается. В этом нет сомнений. Я сам пару раз редактировал учебники истории для спецгородов детей. Прошлое – самый пластичный материал. Современники слишком молоды.

– Тони, – его имя вырывается из моей груди.

Аккуратно, стараясь не прервать чуткий сон моей любимой Лин, вытаскиваю свою руку из-под ее головы и начинаю одеваться. Есть только один человек, способный мне помочь хоть какой-то информацией, – старик Тони Финч. Он сильнее и смелее меня. Он пытался бороться.

***

Светящиеся стрелки на циферблате часов показывают начало второго ночи. Никаких поездов – порядочным людям в такое время некуда ездить. Для всех остальных существует такси. Не знаю, сколько есть времени до того, как за Тони приедут и отвезут в ближайший спецгород стариков. Нужно спешить! Два часа ночи. Такси, петляя по моему дешёвому спальному району, выезжает на восьмиполосную скоростную магистраль и увозит в туманную дымку. Спустя сорок минут стою у многоэтажного дома, где живет Тони. Если его еще не увезли.

Когда я только устроился в наше издательство, Энтони Финч часто приглашал к себе. За чашкой вкуснейшего ароматного кофе он рассказывал о любимых книгах, о тонкостях нашей работы и никогда о своем прошлом. Позже, после окончания моей стажировки и когда работы заметно прибавилось, такие вечера повторялись все реже. Сейчас передо мной знакомая дверь на четырнадцатом этаже. Сердце стучит быстро и громко. Или это я стучу в дверь? Одновременно. Легким катастрофически не хватает воздуха. Пожалуйста, будь дома. Проснись, Тони!

– Генри? – Сонный скрипучий голос Тони Финча звучит в этот момент самой сладкой музыкой.

Он смотрит на меня прищуренными глазами, спасаясь от света.