CHILDFREE

– Ты даже не представляешь, как я рад, что застал тебя! – Не могу сдержаться и обнимаю его. – У меня к тебе очень важный разговор!

– Заходи. – Он закрывает дверь и, зевая, отправляется на кухню. – Контролеры приедут за мной в девять утра. До этого времени я в твоем распоряжении.

Он включает чайник и садится в свое любимое плетеное кресло.

– Ты уже успокоился? – На его высохшее лицо вернулась фирменная улыбка. – Если да, то можешь начинать.

– Извини, что разбудил тебя, но это… – Хочу сказать «вопрос жизни и смерти», но в последний момент суеверно осекаюсь. – …Очень важно. И только ты можешь мне в этом помочь.

– Ну, тогда я тебя слушаю.

Рассказываю ему обо всем произошедшем со мной в этот вечер после нашего разговора на его прощальной вечеринке. О непонятном предложении Стивена Лескота, о пьяном Томасе. О беременности Лин. Его реакция началась с приготовления кофе в полнейшей тишине.

– Попробуй, – протягивает трясущейся рукой большую кружку ароматного американо. – Добавить еще сахара?

– Тони, я…

– У нас достаточно времени. Мой рассказ не будет долгим. Тем более большую часть истории ты уже знаешь. – Он делает аккуратный глоток, после чего ставит кружку перед собой и откидывается в кресле. – Ну как с сахаром?

– Все в порядке! – Эмоциональный износ добивает меня, терпение на нуле.

– Ну и хорошо. – Тони снова возвращается в мир воспоминаний, теряя жизнерадостность на глазах.

Передо мной снова высохший угрюмый старец, больше похожий на мумию.

– Тогда ходили слухи, что можно сбежать на юг. – Он смотрит куда-то глубоко в себя. – Говорили, там, на границе, в стене есть трещина, через которую может пролезть взрослый человек. Пройти к ней можно только через густой лес. Деревья спрячут беглецов от пограничников на сторожевых вышках, поэтому со стены угрозы не будет.

Внимательно впитываю каждое его слово, как несколько лет назад, когда приходил сюда за редакторскими уроками.

– Таких мест для побега вдоль всей границы, скорее всего, много. Во всяком случае, было тогда. Проблема в том, что точного расположения этих лазеек никто не знает. Даже если кто-то сбегал, то его история моментально превращалась в легенду. В кругах сопротивления у каждого был знакомый знакомого друга, прорвавшийся через границу. Поэтому верить этой информации можно только на свой страх и риск. – Тони смачивает пересохшее горло глотком кофе. – Только идиот бежал бы к жутко холодной северной границе. На западе – океан, на востоке – политически дружественные страны, при первой возможности они вернут беглецов на родину.

– Остается только юг, где теплая зима, а за стеной враги…

– Да, но враги не для простых смертных вроде нас с тобой. Там враги для страны, где постоянно нарушаются права человека. Вы должны были проходить это в школе.

Не совсем понимаю, о чем он говорит. Скорее всего, из наших учебников эту информацию уже удалили. Про нарушение каких-то прав я слышу впервые.

– Историю Дженнифер Уигг ты должен знать. Ее вдалбливали в головы школьникам даже в моей молодости. «Дженни любила танцевать», помнишь? – Он с досадой хмыкнул и отпил кофе.

Эту легенду я знаю наизусть, но что было дальше, видимо, нам уже не рассказывали.

– Эта Дженни Уигг придумала CHILDFREE. Сучка! Говорила, животные инстинкты мешают человеку развиваться. Мешают становиться личностью. Материнский инстинкт мешает жить, представляешь?! Тогда молодняк пошел за ней и за ее идеей. На выборах президента она победила с отрывом. А потом начались проблемы. Подростковая наркомания и алкоголизм, болезни, криминал. Смертность подскочила. Безработица. А Дженни только и делала, что гневно кричала с трибуны. За несколько лет ее правления страна пришла в упадок.

Тони окончательно проснулся, и теперь каждая его фраза пропитывается язвительным энергичным возмущением.

– Она бы так и ушла в никуда, но ее заметили какие-то миллиардеры. Их имен никто не знает. Они увидели в правлении Дженни свои выгоды и проспонсировали ей предвыборную кампанию. Так она осталась президентом еще на один срок. Президентом-марионеткой. И вот тогда начались реформы.

Он сделал паузу, переводя дыхание.

– Из-за CHILDFREE и раздолбайского образа жизни молодежи на улицах и в роддомах оказались тысячи сирот. Чтобы разместить брошенных детей, строили детдома. Потом, через несколько лет, их объединят в первый спецгород детей. Такой проект решил проблему воспитания и образования. Проблему стариков решили похожим образом. Просто всех согнали в один огромный дом престарелых. Сначала, разумеется, добровольно.

– А когда стало как сейчас?