Чингисхан

Согласно одной афганской легенде, город Бамиан был захвачен монголами из-за предательства местной принцессы Лала-хатун. Строптивая, жестокая и честолюбивая девушка решила отомстить своему отцу, который собирался выдать её замуж против её воли. Она обдумывала свою месть вплоть до того дня, когда стало известно о подходе к городу монголов. Она послала в их сторону стрелу с запиской, в которой сообщила, как отрезать крепость, возвышавшуюся над долиной, от источников воды. После взятия города Чингисхан приказал забросать девушку камнями — вопреки афганской поговорке «Сабля не сечёт нежную шею».

У ворот Индии

После смерти шаха Мухаммада власть в державе хорезм-шахов перешла к его сыну Джалал ад-Дину. Более энергичный, чем его отец, отважный и бесстрашный, этот человек намеревался организовать активное сопротивление захватчикам. Он собрал войска — около шестидесяти тысяч солдат, к которым добавил тюркских наёмников, — и окружил город Газни, расположенный в 150 километрах к югу от Кабула.

Монголы рискнули взять крепость штурмом, но вынуждены были отступить, потеряв больше тысячи человек. Тогда Чингисхан приказал своему приёмному брату Шиги-Кутуку идти на Газни. Тот, не располагая количеством всадников, достаточным для столкновения с хорошо укрепившимся противником, применил военную хитрость. Перед сражением он велел изготовить несколько сотен кукол в человеческий рост. Их посадили на лошадей и пустили эту соломенную кавалерию против одного из флангов позиции Джалал ад-Дина. Противник был уверен, что на него идёт резервная конница монголов, и некоторые военачальники заговорили о том, что надо спешно отходить. Но Джалал ад-Дин решил драться, и был прав. Всадники Шиги-Кутуку попытались атаковать, но были осыпаны градом стрел и отступили. Мусульманские полки стали их преследовать. Впервые монголы потерпели поражение на земле ислама. Говорят, что мусульманские воины, превзойдя монголов в жестокости, загоняли гвозди в ушные отверстия всех пленных.

Когда Чингисхан получил сообщение о том, что произошло в Парване, он ни минуты не мешкал: сел на коня и со свежими подкреплениями поскакал в сторону Газни. Согласно некоторым источникам, всадники во главе с Чингисханом безостановочно скакали двое суток. Почувствовав голод и усталость, надрезали вену на шее своих лошадей и выпивали немного крови, чтобы не тратить время на остановку и приготовление пищи. Своего приёмного брата Чингисхан горько упрекнул в том, что он допустил тактическую ошибку. Потом, собрав все имеющиеся силы, он дошёл до Газни. Тем временем в лагере Джалал ад-Дина начались раздоры между тюркскими наёмниками и местными формированиями. В конце 1221 года Джалал ад-Дин вынужден был отойти на восток. Его план состоял в том, чтобы переправиться через реку Инд и дойти до Пенджаба (территория современного Пакистана).

24 ноября, когда Джалал ад-Дин был уже на берегу этой реки, он вдруг увидел преследовавшие его передовые монгольские отряды. Поскольку путь к отступлению был отрезан рекой, ему ничего не оставалось, как вступить в бой. Но войска его сильно поредели, а возможность маневрирования была ограниченна. Вскоре он уже сражался, находясь в центре каре из семисот или восьмисот воинов, которые защищали его плотной стеной. Монгольские всадники постепенно стали прорывать ряды соратников Джалал ад-Дина, и он решился на дерзкий прорыв. Вскочив на коня, он рассёк и свои, и монгольские ряды и галопом помчался прямо к берегу текущей неподалёку реки. Монголы видели, что он от них уходит, но Чингисхан приказал взять его живым. Джалал ад-Дин, воспользовавшись короткой заминкой преследователей, направил коня к крутому берегу реки, подстегнул коня и после невероятного прыжка — авторы летописей говорят о расстоянии 20 футов, то есть примерно семь метров — оказался в водах Инда, а враги только его и видели. Вскоре он нашёл убежище у делийского султана.

Чингисхан, увидев, как беглец прыгнул в реку верхом на лошади, якобы приказал немедленно прекратить преследование. Указав рукой на всадника, которого стремительно уносило течение реки, он поставил всем в пример этого отважного человека, сумевшего заставить его, Чингисхана, воинство глотать пыль. Наверняка он, знающий толк в верховой езде, был поражён редким талантом Джалал ад-Дина как наездника и тем, как блестяще он нашёл выход из безнадёжного положения. Люди из свиты Джалал ад-Дина также бросились в реку, чтобы уйти от врага, но Чингисхан приказал изрешетить их стрелами. Его милосердие не было безграничным.