Чингисхан

Хвалебные, эпические, колыбельные, любовные песни или речитативы сопровождают монгола во всех его перемещениях. Некоторые из них сохранились до наших дней, например горловое пение, при котором один певец исполняет два речитатива одновременно, подобно тому, как волынщик извлекает из своего инструмента одновременно звуки высокой и более низкой тональности. Считается, что этот необыкновенный способ пения, особенно его вариант, изначально появившийся в Восточной Монголии и некоторых районах Сибири (например, в Туве), возник из желания имитировать шум бурных потоков, завывание ветра в барханах и крики некоторых таёжных птиц.

Из музыкальных инструментов монголы использовали барабаны, дудки, рожки, свирели и некое подобие скрипки. Одна очень старинная легенда приписывает монголам изобретение скрипки. Один кочевник, женатый на молодой красивой женщине и страстно увлечённый верховой ездой, днями напролёт скакал на лошади. Обидевшись на его постоянное отсутствие, супруга подрезала жилы на ногах его коня, чтобы муж не отлучался надолго. Обезумевший от горя мужчина оплакивал несчастное животное и помог ему в предсмертные минуты, нежно его лаская. Растянув волосы его длинного хвоста, он стал играть на них, как на струнах, извлекая жалобные звуки, в которых слышалась глубокая скорбь его и его коня. С тех пор головка грифа монгольской скрипки (моринхур) неизменно вырезается в виде головы лошади. У этого инструмента две струны из конского волоса, четырёхугольный корпус с кожаной верхней декой и деревянной нижней, фигурные резонаторные отверстия. Похоже, что изначально этот инструмент (шанаган-хуур) был чем-то вроде ковша для кумыса, на который натягивали струны.

Акыны аккомпанировали себе на таких музыкальных инструментах, импровизируя песни и речитативы и как бы перевоплощаясь во всех героев, о которых пели. Подобно средневековым европейским трубадурам, некоторые из акынов выступали при дворе, другие были странствующими артистами, которых приглашали на праздники и свадьбы. Несомненно, Чингисхан слышал в Мавераннахре эпические сказания, воспевающие его победы. Спустя восемь столетий в некоторых песнях по-прежнему упоминаются подвиги великого хана.

Гибель городов

Чингисхан пробыл в оазисе Насаф до осени 1220 года. Потом он велел собрать табуны лошадей, верблюдов, стада, которые паслись по окрестностям, и грузить крытые войлоком повозки. Армия снова отправлялась в поход. Первая её цель, разведанная лазутчиками, находилась в 200 километрах к юго-востоку.

Город Термез у слияния рек Амударьи и Сырдарьи в наши дни находится на территории Узбекистана, недалеко от границы с Афганистаном. Термез отказался капитулировать, и монголы решили его штурмовать. После одиннадцатидневной осады они ворвались в город, и, как обычно, началось массовое истребление жителей. Рассказывали, что монголы вспарывали животы людям, которых заподозрили в том, что они проглотили жемчужины или драгоценные камни, чтобы не отдавать их врагу.

После Термеза армия хана вошла в Бактрию (историческая область на сопредельных территориях Узбекистана, Таджикистана и Афганистана между горной цепью Гиндукуш на юге и Ферганской долиной на севере. — В. З.), в ту её часть, что ныне расположена на севере современного Афганистана, в город Балх (Бактры). Этот город, известный более трёх тысяч лет, был когда-то центром зороастризма. В VI веке до н. э. он был захвачен персидским царём Киром Великим. Двумя столетиями позднее его захватил Александр Македонский и женился на местной принцессе Роксане. Века спустя город вошёл в состав иранской империи Сасанидов, при которых получил распространение буддизм, пришедший по Шёлковому пути. В городе были также великолепные архитектурные памятники эпохи раннего ислама. Позднее городом владели Газневиды. В начале XIII века в Балхе процветало ремесло, в его окрестностях — земледелие. Когда Джэбэ подошёл к Балху во время погони за шахом Мухаммадом, местные власти объявили его открытым городом, признав верховенство монголов. Тем самым город был спасён от разорения.

Ибн аль-Асир пишет, что Балх сдался Чингисхану и уцелел. Персидский историк Джувейни утверждает, что, хотя капитуляция и была принята Чингисханом, тот, по своему обыкновению, разделил мирных жителей на сотни и тысячи, и «потом их порубили». Осенью 1222 года Чингисхан, вновь проходя через Балх, якобы приказал добить всех оставшихся в живых. «И всюду, где ещё уцелели стены, — отмечает Джувейни, — монголы их обрушивали и вторично избавляли этот край от всяких следов культуры». Даосский монах китаец Шань Шун, который проходил по тем местам осенью того же года, подтверждает слова историка: «Мы прошли через большой город Балх. Недавно его жители восстали против хана и были изгнаны из города. Но мы ещё слышали на улицах лай собак». По описанию Шань Шуна, Балх превратился в город-призрак. Вероятно, он действительно был объявлен открытым городом, но какой-то инцидент вызвал массовые убийства и изгнание жителей.