Чингисхан

Китайскому монаху было 72 года, когда он получил послание от хана. Несмотря на свой почтенный возраст, он решил предпринять долгое путешествие к летучему центру Монгольской империи. Решение довольно неожиданное: ведь он отправлялся к завоевателю его собственной страны, к тому, кто был повинен в её опустошении. Когда посланцы хана предложили ему ехать в караване повозок, в которых перевозили женщин, предназначенных для утех кочевого двора, Шань Шун якобы ахнул от возмущения. Конечно, его как философа-конфуцианца не могло не задеть, что учёного человека ставят на одну доску с женщинами.

Итак, в марте 1221 года Шань Шун выехал из окрестностей Пекина и медленно последовал дорогами, над которыми носились последние зимние бури и которые вели в земли всё более и более засушливые. Монаха сопровождал один из его учеников, который тщательно записывал и большие, и мелкие события, которыми было отмечено их долгое паломничество через Центральную Азию. Шань Шун был не первым из китайских путешественников, прошедших по этим землям. Ещё в 138 году Жань Клан встречал варваров юэджи к северу от Амударьи во время путешествия, которое привело его в Согдиану и Фергану. Между IV и XI веками буддийские монахи ходили в Индию, и были собраны путевые записи Фа Сяня (около 414 года) и Сюань Цзана («Записки о западных землях»), написанные в середине VII века. Позднее, в эпоху правления династии Тан, имперские комиссары Сю Канцзу и Сун Хуан писали отчёты о Джунгарии[20] и Туркестане, а также о чжурчжэнях и киданях.

Рассказ Шань Шуна («Паломничество на Запад Совершенного Шань Шуна») в редакции его ученика — это достоверный путевой отчёт, который во многом согласуется с описаниями, оставленными европейцами Гийомом де Рубруком и Сен-Кентеном. В этом рассказе подробно зафиксировано всё, что вызвало удивление пекинского интеллектуала, отправившегося к самому могущественному «варварскому» властителю обитаемого мира.

В конце апреля 1221 года, когда зима подошла к концу, Шань Шун достиг берега реки Халха, где стоял лагерем Тэмуге, младший брат великого хана. «Лёд начинал таять, и из земли появлялась молодая трава. Там праздновали свадьбу, приехали многие монгольские вожди, которые привезли с собой кобылье молоко. Мы видели несколько сотен повозок чёрного цвета и ряды войлочных шатров. На седьмой день Учитель (Шань Шун) был представлен принцу, который спросил его о способах продления жизни».

Шань Шуна не пригласили на свадебную церемонию, которая проходила в самом лагере кочевников, но Тэмуге распорядился передать даосскому монаху сотню лошадей и быков, чтобы снабдить его одновременно и транспортным средством, и продовольствием для сопровождающих на пути вплоть до пределов Афганистана, где в то время находился великий хан. Заметим, что гость не воспользовался Великим шёлковым путём, самой короткой дорогой от Пекина до берегов Амударьи. Начиная от Люояня, колыбели китайской культуры, Шёлковый путь разделялся на два направления: одно — на север пустыни Такла Макан, другое — на юг, через Хотан и Яркенд. Шань Шун же углубился далеко на север, пройдя через Монголию и Джунгарию. Этот большой крюк даёт повод поставить вопрос о степени самостоятельности народа сися и о реальном контроле монголами Западного Китая. Дело в том, что империя Си Ся Миньяг, попавшая в вассальную зависимость от Чингисхана в результате нескольких конфликтов 1205–1209 годов, отказалась предоставить китайскому путешественнику отряды конницы.

Пройдя по левому берегу реки Керулен, Шань Шун направился на восток, к верхнему течению Орхона. В середине лета он достиг ханской орды, где находились жёны и наложницы Чингисхана, ожидавшие возвращения своего господина. Бортэ приняла даосского монаха и угостила его кумысом и разными «белыми кушаньями». Китайские принцессы передали ему тёплую одежду (хотя дело было в середине лета) и разные подарки. Шань Шун отметил, что лагерь кочевников состоял из нескольких сотен войлочных юрт, паланкинов и более или менее постоянных «павильонов». В конце июля монах продолжил свой путь. По дороге он иногда встречал кучи камней: «Вершины гор были ещё покрыты снегом. У их подножия часто попадаются тумули. На их склонах мы иногда замечали следы жертвоприношений духам гор». Шань Шун прошёл недалеко от развалин города Холюосяо и углубился в пески, с которых начинались засушливые земли мусульман.