Чингисхан. Человек, завоевавший мир

На военном совете он провозгласил, что намерен убить всех татар мужского пола выше тележного колеса[30]{305}. Предполагалось, что его замысел должен был храниться в «строжайшем секрете», но тупоголовый Бельгутай, присутствовавший на совете, с похвальбой рассказал о нем друзьям, заодно приписав себе авторство идеи. Разумеется, об этой чудовищной затее прознали татары. Могущественное воинство Тэмуджина неустанно преследовало татар и загнало их в урочище Далан-Немургес у реки Халха на западных склонах горного Хингана. Снова Тэмуджин отдал приказание не заниматься грабежом во время битвы: у всех будет предостаточно наживы после победы. И снова Алтан и Хучар не подчинились приказу. Сражение проходило в привычном стиле массовой бойни и закончилось поражением татар{306}. Затем татар-мужчин выстроили в одну линию для казни. Внезапно раздались дикие вопли, и началось побоище. Оказалось, татары, предупрежденные болтовней Бельгутая, приготовились к Судному дню, спрятали кинжалы и устроили резню. Борджигины завершили расправу, но и сами понесли тяжелые потери{307}. Взбешенный Тэмуджин мог казнить и Бельгутая за разглашение военной тайны, но ограничился лишь тем, что подверг его унижению, назначив судить мелкие склоки и раздоры между простолюдинами. Тэмуджин с добротой относился к Бельгутаю, хотя и сомневался в его способностях. Родственные узы в целом не пострадали, однако Тэмуджин не допускал больше Бельгутая на совещания и предупредил, что навсегда отстранил его от принятия важных решений{308}.

Конечно, не только Бельгутай создавал проблемы. Алтан и Хучар фактически не участвовали в битве, увлекшись мародерством. На этот раз Тэмуджин стыдил их публично. Он отобрал все награбленное добро и раздал самым бедным воинам. Разозлившись, Алтан и Хучар тайком скрылись из лагеря и сбежали к Джамухе, объявив Тэмуджина тираном{309}. Хан утешился тем, что зачислил в жены татарских принцесс Есуй и Есугэн{310}.

Зимой 1202/1203 года Тэмуджину и Тоорилу пришлось усмирять еще одну найманскую коалицию. Буйрук набрал сильную армию, стянув все свои ресурсы, многочисленные группы и отряды кочевников, настроенных против Тэмуджина: людей Тохтоа-беки, уцелевших меркитов, горстку татар призывного возраста и, самое главное, Джамуху с его союзниками, в числе которых теперь были Алтан, Хучар, Даритай, дядя Тэмуджина, и Хасар, его брат. Алтан, Хучар и Даритай возмущались конфискацией поживы и, кроме того, считали себя выше рангом, старшими борджигинами. Хасар, вообще, мог кого угодно вывести из себя. За свою короткую жизнь он не раз предавал старшего брата, рискуя вынудить Тэмуджина приговорить его к смертной казни. На его счету уже было три проступка, за которые менее знатного монгольского олигарха давно бы обвинили в измене. Хасар вступил в сговор с Бельгутаем, когда Тэмуджин устроил взбучку сводному брату за инцидент с татарами; он же отказался исполнить приказание хана убить тысячу татарских пленников, потому что его жена был татаркой, и беспричинно напал на унгиратов, вынудив их уйти в лагерь Джамухи{311}.

Если Таян, отдалившийся младший брат Буйрука, стал и союзником Джамухи, то для старшего предводителя найманов «золотой мечтой» было объединить народ и забыть прошлое. Эту кампанию он вдохновенно проводил по всей Монголии – от Алтая до гор Хингана{312}. Но повсюду найманов и их союзников, похоже, опережал и замыслами и действиями Тэмуджин, трансформировавшийся из степного воина-поденщика в нечто более основательное и грозное. Там, где найманы действовали согласно устоявшимся правилам и обычаям, Тэмуджин демонстрировал изобретательность и нестандартность решений: то навязывал генеральное сражение, то переходил на методы партизанской войны. Войска найманов передвигались тяжеловесно и неповоротливо; монголы умели рассеиваться и перестраиваться словно по волшебству. Сила личного обаяния и нараставшая вера в его необычайные способности вдохновляли людей, побуждали исполнять зачастую загадочные и странные приказы. Новшества и непредсказуемость действий лежали в основе его тактики и стратегии, что не было свойственно ни одному из его противников.