Чингисхан. Человек, завоевавший мир

На исходе 1202 или в начале 1203 года на берегу реки Тола (Туул) в Темном бору, видимо, и состоялась официальная церемония усыновления Тэмуджина Тоорилом, и это означало, что он признавался также преемником и наследником Кереитского ханства. Об этом свидетельствует и то, что Тоорил будто бы сказал Тэмуджину, что предполагаемый наследник Нилха – «абсолютно непригоден»{313}. На церемонии Тэмуджин должен был принести клятву верности и называть Тоорила «отцом»: стороны договорились, что все это стало логическим следствием побратимских отношений между Тоорилом и Есугеем, отцом Тэмуджина{314}. Содружество начиналось счастливо: этой же зимой найманы потерпели сокрушительное поражение в местечке с названием Цэгцер, возможно, поблизости от горы Чигурху. Схватка происходила в страшный буран, противники понесли тяжелые потери, но у найманов погибло больше воинов, потому что, как стало известно, многие замерзли во время отступления или разбились насмерть вместе со своими животными, падая со скал в темноте{315}. Джамуха, вроде бы союзник, появился на поле боя под занавес и уже ничем не мог помочь поверженным найманам.

1203 год начинался с победы над найманами, а во всем остальном Тэмуджина преследовали плохие предзнаменования и неудачи. Желая проверить надежность союза с Тоорилом, он попросил руки его дочери Чаур-беки для своего сына Джучи, но получил категорический отказ. При кереитском дворе Нилха, узнав о появлении нового наследника, конечно же, пришел в ярость. Еще больше возмутили его вести о брачном предложении Тэмуджина и намерениях отца женить Сэнгума на монгольской невесте. Нилха заявил отцу о несогласии и привел доводы. Если дочь Тэмуджина выйдет замуж за одного из сыновей Он-хана, то она будет сидеть в переднем углу на северной стороне юрты как госпожа, а если Чаур-беки выйдет замуж за Джучи, то ее посадят у двери как служанку{316}. Нилха потребовал, чтобы отец порвал с Тэмуджином и сформировал новую коалицию с Джамухой. Тоорил с негодованием отверг инсинуации сына. Одно дело – не отдавать дочь семье Тэмуджина – отказ может прозвучать как оскорбление, но не как объявление войны. Совсем другое дело – пойти на открытое предательство «анды», которого поклялся любить как сына. Кроме того, Тоорил не уважал Джамуху, о чем и сказал Нилхе: «Джамуха – подхалим, человек нестоящий и не заслуживающий доверия»{317}. Нилха на время прекратил попытки переубедить отца, но продолжал поддерживать тайные контакты с Джамухой.

Брачный проект Тэмуджина вызвал разные толкования у историков. По мнению одних комментаторов, это была глупая затея, Тэмуджин «искушал судьбу», преждевременно обнажил свои амбиции и замыслы стать правителем всей Монголии, чем насторожил Тоорила. Другие авторы (и более убедительно) считают, что он испытывал названого «отца», проверял, насколько надежным может быть альянс с ним. Тэмуджин заподозрил (и был прав), что и Тоорил, и его сын в действительности снобы: его знатность недостаточна для того, чтобы сродниться с одним из самых блистательных кереитских семейств, Тоорил никогда не признает его своим преемником, а его возмущение доводами сына было наигранным, и в глубине души он был доволен тем, как развивались события. Тоорил с полным основанием мог сказать Тэмуджину: он хотел исполнить все его желания, но ни сын, ни кереитский народ не позволили ему это сделать{318}.

Со своей стороны, Бортэ тоже подогревала сомнения Тэмуджина. Тоорил, доказывала она, постоянно подводит его. Как можно доверяться или полагаться на человека, бросившего его в разгар битвы (именно так и поступил Тоорил), фактически спасенного Тэмуджином после изгнания и не предложившего ему даже самой малости от поживы, добытой во время кампании против меркитов в 1198 году, которую он вряд ли предпринял бы, если бы Тэмуджин не помог ему реанимироваться!{319}

Тем временем Джамуха, Нилха, Хасар, Алтан и Хучар встретились и договорились о совместных действиях. По предложению Джамухи, они решили изображать ситуацию так, будто Тэмуджин ведет тайные переговоры с найманами, а среди кереитов зреет бунт, и поставить перед Тоорилом ультиматум – либо Нилха, либо Тэмуджин – и заморочить его комбинацией fait accomplit[31] и фальшивой лестью. Джамуха знал, с кем имеет дело: Тоорил был стар, измотан и немощен и в конце концов согласится пойти по линии наименьшего сопротивления{320}.

Заговорщики поскакали в лагерь Тоорила, чтобы выдвинуть ему свои условия. Становище Тоорила находилось в Темном бору, всего в двух часах верховой езды от лагеря Тэмуджина в степи Саари: поскольку Тоорил теперь был «отцом» Тэмуджина, такая близость стойбищ не вызывала подозрений. Джамуха долго говорил о непостоянстве и переменчивости Тэмуджина, подчеркивая свою решимость и твердость. Возможно, именно тогда он произнес знаменитую сентенцию: «Выходит, что верная чайка – то я. Зато перелетная пташка – мой друг, мой анда!»[32]{321}