Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Успех стратегической фазы войны обеспечивался сочетанием дисциплины, скорости передвижения и маневра, эффективной связи и первоклассной штабной работы. Воины были приучены спать и на марше в полном вооружении в седле, и во время выпаса коней. Они могли проскакать за день шестьдесят пять миль (600 миль – рекордное расстояние, пройденное за девять дней; до Наполеона в истории мира не было другой такой же стойкой и выносливой конной армии), преодолевая огромные пространства и координируя свои действия с поразительной топографической точностью и взаимопониманием, без карт, пользуясь только сигнальными флагами, рупорами и факелами. При форсировании рек они упаковывали одежду и снаряжение в кожаные бурдюки, завязывая их наподобие подушек, укладывали на них седла, сооружая нечто вроде плота, который затем крепили к хвосту лошади, а опытные пловцы направляли лошадей в сторону берега{611}.

После того как передовой отряд вступал в контакт с вражеской армией, бой завязывался не сразу. Вначале соединялись все разрозненные колонны. Лазутчики оценивали численность сил противника, обследовали топографические особенности местности, где намечалось сражение. Затем, пока первые отряды дразнили авангард противника, основное войско разлеталось в обе стороны и обтекало вражеские фланги. Командующий (после 1206 года обычно не Чингисхан) разбивал армию на пять частей, каждая из которых состояла из эскадронов по сотне всадников. Первые два ряда формировала тяжелая кавалерия в пластинчатых стальных доспехах, массивных кирасах и с длинными копьями. За ними выстраивались три дивизиона легкой конницы – с луками, в кожаных доспехах и легких кирасах{612}. Ряды располагались примерно на расстоянии двухсот ярдов друг от друга.

Основной тактический прием заключался в том, что легкая конница проскакивала через коридоры, оставленные в рядах тяжелой кавалерии, и обрушивала на противника град стрел, стремясь разрушить его боевое построение. Обычно этого не случалось при первой атаке, и конница возвращалась обратно по тем же коридорам, не переставая пускать стрелы, развернувшись в седлах спиной вперед{613}. В этот момент лобовой удар наносила тяжелая кавалерия. Иногда этого было достаточно; если же монгольский командующий видел, что ему почти удалось совершить прорыв, он применял, по определению самих монголов, тактику «долота»: атаки тяжелой кавалерии следовали одна за другой до тех пор, пока противник не начинал бежать с поля боя. Кульминацией этого процесса обычно был coup de gr^ace, когда на противника со всех сторон одновременно наваливались все эскадроны, иногда по перекрестным направлениям{614}.

Однако более типичной была тактика изматывания противника, напоминающая корриду, заканчивающуюся тем, что матадор наносит загнанному быку последний и смертельный удар. В таком случае противнику ничего не остается, как отражать атаки легкой конницы, осыпающей его тучами стрел, и нести тяжелые потери или самому наброситься на мучителя. Но тогда ему придется иметь дело с тяжелой кавалерией. Уже высказывалось мнение о том, что именно монголы впервые в истории применили тактику бомбардировки противника стрелами в качестве «огневой мощи» для подготовки решающего удара{615}. Но дисциплинированные и изобретательные монголы поступали иначе: легкая конница обходила тыл и фланги, нападая на противника одновременно с разных направлений, расстраивая его ряды, ослабляя и готовя к решающему удару тяжелой кавалерии{616}. Действительно стойкий и упорный противник мог бы зарыться в землю и оградить себя частоколом, направленным остриями против монголов, которым пришлось бы подвергать риску своих лошадей. Если бы возникла именно такая ситуация, то монголы держались бы на расстоянии, по-прежнему поливали бы противника стрелами, терпеливо выжидая, когда у него иссякнут запасы еды и воды. Тогда монголам ничего не стоило бы его добить или заставить капитулировать{617}.