Чингисхан. История завоевателя Мира

Между новым правителем и его племянником Аргуном существовала неприкрытая вражда, и поскольку Джувейни занимали высокое положение при его дяде, а также потому, что Аргун верил широко распространенным слухам о том, что Шамс ад-Дин отравил его отца Абаку, он был полон решимости покончить с ними. Отправившись в Багдад, он выдвинул — против Джувейни старые обвинения в растрате и начал арестовывать и подвергать пыткам его доверенных людей. Один из этих людей незадолго перед тем умер, и Аргун приказал откопать его тело и бросить на проезжей дороге. После известия о таком варварстве у Джувейни, согласно одному сообщению, случился приступ сильной головной боли, от которого он вскоре умер. Однако согласно Дахаби, его смерть была вызвана падением с лошади. Какова ни была причина, он умер в Мугане или Арране 5 марта 1283 г., в возрасте примерно пятидесяти семи лет, и был похоронен в Тебризе. В следующем году Аргун, свергнув с престола своего дядю, занял его место на троне. Он приказал казнить Шамс ад-Дина и четверых его сыновей, и вскоре весь род Джувейни был истреблен.

II. ЕГО РАБОТА

«История Завоевателя Мира» была начата в Каракоруме в 1252 или 1253 г., и в 1260 г. Джувейни, незадолго до этого назначенный правителем Багдада, все еще продолжал работать над ней. В том же году или вскоре после этого он, должно быть, отказался от намерения продолжить свою историю, поскольку в ней нет никаких указаний на события, случившиеся после этой даты. Относительно условий, в которых Джувейни написал большую часть своей работы, у нас имеется его собственное свидетельство. Описывая завоевание монголами Хорасана, он говорит следующее:

И если бы нашелся тогда человек, свободный от забот, который мог бы посвятить всю свою жизнь исследованию и изучению, а все свое внимание — записи событий, то и он не смог бы уделить достаточно времени описанию одного-единственного края. Насколько же меньше возможностей у автора этих строк, который, несмотря на свою склонность к этому, не имеет ни одной свободной минуты для занятий, разве что в долгом путешествии улучит час-другой, когда караван остановится на привал, чтобы записать эти истории! (I, 118; I, 152).

Эти условия сказались на его труде. Даты порой пропущены или указаны неправильно, и автор время от времени противоречит самому себе. Такие ошибки вполне объяснимы в неотредактированной работе, тем более в работе, которая, судя по всему, не была закончена.

В одном из ранних списков (B) имеется пропуск, равный семи или восьми строкам печатного текста, в главе, — посвященной Аргуну (II, 262), и гораздо больший пропуск — более страницы — в конце главы, посвященной министрам Мункэ (III, 89). Эти пропуски, по предположению Казвини, возможно, были оставлены автором для дальнейших дополнений, которые так и не были сделаны. Автор, кроме того, ссылается на несуществующие главы: о взятии Герата (I, 118) в первом томе и по крайней мере на пять глав в третьем томе: о Чинкае, «протонотариусе» Карпини (III, 59), Эльчигитае, монгольском военачальнике, отправившем посольство к Луи IX (III, 62), и по одной главе о каждой миссии к Мункэ (III, 82)[6]. Совершенно очевидно, что не окончен и сам третий том. В соответствии с первоначальной структурой работы третий том был вторым. Такое деление сохранилось по крайней мере в трех списках, основой одного из которых (E) стал список, сделанный при жизни автора. В пользу такого деления свидетельствует утверждение самого Джувейни во введении к третьему тому, где, говоря о содержании «предыдущего тома», он перечисляет события, описанные в первом и втором томах текста; эта же структура прослеживается как в большинстве списков, так и в печатном издании. При таком делении текста второй том оказался гораздо меньше первого. Однако они были бы равными по объему, если бы пять глав, о которых было сказано выше, были действительно написаны и если бы Джувейни, как логично было бы предположить, закончил свою работу описанием кульминации похода Хулагу на запад, которой стало взятие Багдада и уничтожение халифата Абиссидов — событие, которое сам Джувейни пережил примерно на двадцать семь лет. Вероятно, как предположил Казвини, «исполнение обязанностей правителя Багдада... не оставляло ему свободного времени для продолжения его великого исторического труда»[7].