Чингисхан. История завоевателя Мира

Испив до дна кубок наслаждений, он не мог не ожидать мучительной боли похмелья.

И тот, кто пил чистое вино, теперь пил осадок
Это жизнь — всего лишь опьянение

;его радость прошла, и настало время похмелья[1041].Мысли о вине и возлюбленных покинули меня;
звуки арфы и лютни перестали звучать в моей душе.

И все радости сменились горем, и на месте каждой розы оказалась колючка.

Печаль стала мне другом, боль — наперсницей, жалоба певцом, что поет для меня, кровь печени мое вино, а виночерпий — мое око.

И, не имея выбора, о предпочел следовать закону бегства, а не повиноваться повелению Господа, который сказал: «и боритесь своими имуществами и душами на пути Аллаха»[1042].

Виночерпий Судьба подносила всем и каждому кубок за кубком, доверху наполненные терпением[1043], этим горьким напитком несчастий, и они смиренно и покорно должны были принимать это снадобье, а певцы — человеческие тревоги — сочинили такие стихи на резкий и немелодичный мотив Горестной песни Хусейна[1044] /112/:

О виночерпий Беды

, если [сия чаша] предназначен мне, не мешай [вино], ибо слезы текут в мою чашу.О мой юный соплеменник, если ты поешь веселую песнь, пой лучше: «Горе мне, ибо горячо мое дыханье».

В разгар всей этой тревоги и смятения во вторник 7 раби I 617 года [12 мая 1220] он отправился в Ирак по дороге через Исфараин, охваченный величайшим отчаянием, и сочинил следующую газель, написанную болью его сердца и отчаянием его души:

Когда на рассвете Венера, появившись на горизонте, касается струн арфы,
Судьба начинает громко вторить моему плачу.
Жестокая Судьба лишает меня желания дуть в свирель и перебирать струны арфы.

И в его раздираемом скорбью сердце родилась эта погребальная песнь:

Не осталось ни радости от союза с любимыми, ни самих любимых.
Не осталось ничего, кроме забот и печалей.
И от основания нашего союза, что мы воздвигли на улице наслаждений,
В один миг не осталось и следа.

Когда он достиг Рея, с противоположного направления вдруг появился дозорный отряд из Хорасана, который в действительности был посланником горя, с известием о том, что неприятельская армий была совсем близко. Он пожалел о своем решении отправиться в Ирак, убедившись в том, что «разум свой он оставил в Рее»[1045].

Когда путь человеку указывает ворон

, местом отдыха для него становится кладбище магов[1046].

Оттуда он отправился в крепость Фарразин[1047], у стен которой стоял лагерем его сын Рукн ад-Дин с тридцатью тысячами /113/ войска (hasham) Ирака. Получив известие о прибытии султана, они поспешили ему навстречу, и глаза им запорошила пыль, поднятая их войском. В тот же день он отправил султана Гияс ад-Дина с его матерью и остальным гаремом к Тадж ад-Дину Тогану в крепость Карун[1048], а также отправил гонца за меликом Хазар-Асфом[1049], который был потомком древних королей Лурса.