Чингисхан. История завоевателя Мира

Вот чудо в этому мире — существо,
имеющее человеческий облик, но не рожденное от Адама.
Хитростью оно подобно дьяволу,
и нет конца его обманам и злым проделкам.
Если бы отец наш Адам признал его

,тогда б собака была достойнее отца нашего Адама[1483], —

/266/ (да простит мне Всевышний мою оговорку!)[1484], богатый невежеством, бедный платьем учености; избегающий обязанностей великодушия, ревнивый, но не в отношении своих женщин; крупный сложением, но мелкий душой; без понятия о чести или позоре; муж с острым зрением, но [лишь] для подсчета зерна и драхм; искусный в злодействе (taharmuz), но глупец в ...[1485]; сквернословящий негодяй, непрестанно затевающий ссоры; осквернитель могил, превосходящий в низости самый низкий сброд; не терпящий повелений Всевышнего; жаждущий совершать грехи; творящий зло, отпустив вожжи, и делающий добро со сжатыми кулаками; жестокий ко всему, кроме греха; отрицающий безграничную милость Бога; трусливый и имеющий повадки труса; слепой к доброте Всепрощающего Господа; жадный, как собака, до нечистот этого мира; не думающий о мире грядущем; со словами «отчаявшийся в милости Божией», запечатленными на челе его души, и прячущий от света уверенности страницы своей мрачной души ширмами сомнения и подозрения. Правду говорят, что

Если бы Иблис узнало твоих делах, он сделал бы тебя своим наследником.
А если бы Адам узнал, что ты родишься, он от стыда кастрировал бы сам себя.

И в самом деле, его злосчастное появление среди жителей Хорасана напоминало предвестие прихода Даджала[1486], нет это было подобно нападению передового отряда Рока.

Его глаза — предвестие несчастья

, а даже в предвестии уже заключено несчастье.Уже в чреслах Адама его называли «вестником горя»[1487].

А объяснение таящегося в этом секрета и загадок, на которые здесь делаются намеки, заключается в том, что этот подлый человек, не имеющий одежд учености, был сыном носильщика в одной из деревень Хорезма.

Как прекрасны жители ал-Малы

, если не говорить о Майи,поскольку она совсем не прекрасна[1488].

/267/ Оставив позади годы детства и вступив в возраст зрелости, он, от мягкости воздуха и сладости воды приобрел приятную наружность и красивую осанку, его волосы спускались ниже пояса, а красота его лица заставляла устыдиться месяц; его зубы были подобны блестящему жемчугу, а его рот — улыбающемуся фисташковому ореху, и многие плакали от любви к нему.

На лице Майи — отпечаток красоты

, но под ее одеждоймерзость, которую нельзя не увидеть[1489].

Однажды в тех местах проезжал мелик Хорезма, и его взгляд упал на него. Он нашел, что лицо его хорошей формы, а его члены не имеют изъянов; и он влюбился в него и был пленен его красотой. Он взял его к себе на службу и сбросил покров стыда. Прошло некоторое время и, обучившись правилам и порядкам, он стал секретарем (davati) мелика, нет, футляром (davati) для его пера лекарством от его болезни и сосудом для его отбросов. И постоянно пользуясь пером, он со временем стал отличать черное от белого[1490] и т.д., пока пух не начал покрывать его щеки и его красота не начала увядать, ибо хорошо известно, что красота юношей мимолетна, как верность женщин.

Розы твоих щек не будут цвести вечно, как и этот человек
с разбитым сердцем не будет скорбеть до конца своих дней

А чувственная любовь — это одержимость, которая бросает пыль в глаза мудрости, но немного воды может погасить пламя этой страсти, и она стихает, как ветер.

Любовь — то, что не уменьшается, и пока она жива,
нельзя от нее отвернуться.

Интерес мелика со временем, чье воздействие с каждым годом все разрушительнее, превратился в скуку, а его страсть — в безразличие.