Чингисхан. Пядь земли

– Ты, это… – Хрисанф опёрся о дверной косяк. – Голову мне не морочь, вино давай!

– Думаю, мы возьмём вино и откликнемся на твоё любезное предложение, Хрисанф, – Виссарион залез в подвальчик и вытащил небольшой кувшин, запечатанный воском. – Идём, сегодня ведь, как ни крути, праздник!

/25 ноября 408 года нашей эры, провинция Паннония/

Вечером и ночью ни с кем серьёзно поговорить не удалось. Зевта где-то к полуночи стал мертвецки пьян, отец Григорий тоже, как и старейшина Торисмуд.

Эйрих хотел поговорить с Тулием Венноном Гамалой, тем самым примипилом городской когорты, который пытался уничтожить отряд Эйриха в ущелье. Римлянин стал совсем своим среди остготов, раз его допустили до попойки в бражном доме и даже наливали как равному.

Ни одного трезвого человека, кроме разносящих выпивку и снедь женщин, но с них нечего брать и узнавать.

Поэтому сегодня, с полудня, Эйрих посадил за стол страдающего похмельем отца и начал разговор.

– Что происходит в деревне? – спросил он у Зевты. – Почему я вижу крепкие здания, будто мы остаёмся тут навсегда?

– Не обращай внимания… – махнул рукой страдающий отец. – Это римские торговцы из Сирмия, приехали сразу же, когда узнали о миролюбии нашего племени…

«Миролюбие остготов?» – удивлённо подумал Эйрих. – «Поверю, что человек может измениться за полгода, но не племя…»

– К нам же римские послы приезжали, где-то через месяц после твоего ухода… – припомнил Зевта, приложив ко лбу прохладный серебряный кубок. – То есть не послы, а… как их там?.. «Торговые представители», да… Человек патриция Децима Валерия Паката прибыл с щедрыми дарами и договорился со мной о торговле…

– Чем торгуют? – поинтересовался Эйрих.

– Покупают золотые и серебряные украшения, ценные шкуры, уголь… – поморщившись, припомнил отец. – Взамен предлагают железо в слитках, но это я поставил условие, ещё платят серебром, ну и вино везут, много…

– Оружие? – уточнил Эйрих.

– Разводят руками… – вздохнул Зевта. – Но оно нам и не надо, у нас своих кузнецов в достатке…

– Еда, – принесла Тиудигото серебряный поднос с нехитрой снедью.

Для Эйриха, за это время уже привыкшего к красивым резным столам Большого императорского дворца, было несколько удивительно видеть дорогое серебро на таком обшарпанном и потемневшем от старости столе.

– Вина налей мне, женщина… – потребовал отец.

– Вчера мало было? – недовольно спросила Тиудигото.

– Поговори мне тут! – раздражённо прикрикнул на неё Зевта. – Где Фульгинс?

– Стирает на реке, – ответила мать.

– Неси вино, у меня голова трещит… – повторил приказ консул и вождь.

Тиудигото поджала губы, но пошла за вином.

– Ты говаривал когда-то, что консулом быть сложно… – произнёс Зевта. – Я тогда ещё подумал: «Да что ты можешь об этом знать?» Оказалось, что ты был прав… Простым дружинником быть легко – маши топором, принимай удары на щит, пей, сколько влезет, приноси домой добычу… А тут это старичьё… А тут они задумали расширять дружину… Кого можно поставить ответственным? Зевту, сына Байргана…

– Бремя повелителя, – едва усмехнулся Эйрих. – Ты сам этого захотел.

– Так и есть… – вздохнул отец. – Так и есть… Женщина, где моё вино?!

Эйрих взял жирную ножку куропатки и откусил от неё кусок.

– Ты там римлян привёл… – припомнил вчерашние события Зевта. – Слышал от тебя вчера… или не от тебя?.. Слышал вчера, что ты собираешься создавать новое воинство, помимо дружины.

– Это я тебе говорил, – кивнул Эйрих. – Но ты не очень-то меня слушал.

– Вчера были другие дела… – прикрыл глаза отец. – Не до того было…

Пир удался на славу: четыре покойника, семнадцать раненых. Под самый конец подрались две семьи, по восемь человек с каждой стороны, а дальше присоединились остальные. Эйрих тогда предусмотрительно ушёл, чтобы не зашибли ненароком…

– Буду собирать новиков, – произнёс мальчик. – Инструкторы говорят, что уже готовых воинов учить – только портить, поэтому нужны юноши не державшие в руках копья. Вот из них сделаем настоящих легионеров, но это потребует денег. Много денег.

– Это ты сам, с Сенатом… – вновь, словно от зубной боли, поморщился отец. – Если сумеешь убедить их, то выделят деньги… Денег у нас много…

Насколько знал Эйрих, введение налогов обещало пройти тяжело и кроваво, поэтому едва ли Сенат успел принять закон за какие-то там пять месяцев. Значит, деньги появились откуда-то ещё.

– Откуда? – спросил мальчик.

– А, ты же не знаешь… – Зевта увидел недовольную Тиудигото, несущую малый кувшин. – Благодарю тебя, любовь моя…

Мать бросила на него насмешливо-скептический взгляд и пошла по своим делам.

– Чего я не знаю? – спросил Эйрих.

Зевта налил в пустой кубок живительной влаги и начал пить вино, как воду.

– Видел гуннов на вчерашнем пире? – поставив кубок на стол, спросил он.

– Видел, – кивнул Эйрих, отставивший обглоданную ножку куропатки.

– Это ведь не проезжие и не простые люди, – произнёс отец, наливая в кубок новую порцию.

Самочувствие его резко улучшилось, он как-то повеселел.

– Так кто эти непроезжие и непростые люди? – спросил Эйрих.