Чингисхан. Сотрясая вселенную

Он добивался не этого на самом деле. Его безобидный план имел конечной целью распространение слухов о том, что Эйрих – это голова, которая если что-то говорит, то это обязательно что-то умное, мудрое и ценное. А еще он хотел влить «затравочного айрага»[43] в умы воинства, дескать, в мысли о походе на запад что-то есть. Если их идею не поддержат дружинники с воинами, никто никуда не пойдет. Это будет значить, что они останутся у Дуная ждать верной смерти.

Хумул мало с кем общался, потому что склочный характер его мало кому нравился, но вот если он поддерживал связи, то они были крепки. У него есть минимум трое друзей в отряде Эйриха, и поэтому они точно узнают мнение бывшего охотника о том, о чем говорил Эйрих.

Дальше сведения поползут в среде остальных воинов, а уже по возвращению в деревню в головах всех членов отряда Эйриха будет правильно сформированная позиция по вопросу необходимости ухода в Италию. Воины и дружинники распространят эту информацию дальше, родителям, друзьям, а потом все это услышат дети, женщины, старики. Надо просто дождаться, пока это мнение заквасится и превратится в общее убеждение. В прошлой жизни Эйрих неоднократно прибегал к такому способу, поэтому знал, что делает. Надо только подождать.

А вот предложение собственной верности от Хумула – это неожиданно, но приятно. С другой стороны, предвидеть это было можно. Ведь кто такой Эйрих? Сын вождя. Вождя, который уже получил такую власть, так что уже можно будет говорить о передаче ее по наследству. Это редкость, но так бывает. Живой пример – визигот Аларих.

В остальных же деревнях вождь – это не абсолютная власть. Дружина может диктовать свои условия вождю и сильно влиять на то, как будет жить дальше вся деревня. Например, при покойном Брете дружина голосовала за то, куда именно будет осуществлен набег, поэтому вождь так заинтересовался предложением Эйриха учить латынь, чтобы получить дополнительный инструмент влияния на дружину: Брете были нужны аргументы для уговоров дружины. То есть нет такого принципа «Я – вождь, мы идем туда, я так сказал».

Но Эйрих уже очень много сделал, чтобы у Зевты появилось больше безоговорочной власти. Главное – это успех. Это Эйрих наводил набеги на самые жирные виллы и поселения, это Эйрих сумел разглядеть хитрый заговор римлян, притворившихся друзьями, это Эйрих скоро вернется в деревню с дорогими товарами и щедрыми дарами. Эйрих – это значит успех. Но еще раз: чей он сын?

30 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины

На этот раз встреча с Кассием Алиментом проходила в его загородном доме под Афинами. Здание было огорожено декоративной кирпичной оградой, едва ли способной удержать штурм: высотой она была в рост Нимана Науса, то есть не очень высокой. Само здание имело П-образную форму и внешним видом напоминало первую захваченную Эйрихом виллу. Побеленные стены, крыша из красной черепицы, декоративные растения, абрикосы, вишня… Это даже на взгляд Эйриха, видавшего многое, выглядело красиво и несколько умиротворенно. В таком месте хочется расслабленно валяться на ложе для принятия пищи[44] и кушать виноград под журчание фонтана…

Римлянин теперь был не бледным, а серым. Видимо, здоровье начинает потихоньку оставлять его в одиночестве. Эйрих считал это прямым следствием пьянства, коим грешат многие состоятельные римляне, если верить Виссариону. А еще на совместных пьянках они предаются мужеложеству и иному разврату.

«Хуже всего не то, когда не можешь получить то, чего хочешь, – подумал Эйрих философски, – а когда нечего хотеть».

Хорезм пал потому, что его знать не отказывала себе ни в каких удовольствиях. Они перестали быть воинами, став жалкими созданиями, неспособными дать отпор внешней угрозе.

«Их отцы были достаточно сильны, чтобы собрать под единой властью огромную державу…» – подумал Эйрих, ожидая, пока рабы разложат яства на столике.

Хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммед II был слабым правителем, трусливым и легко поддающимся обстоятельствам. Вместо решительного генерального сражения он предпочел рассредоточить свои войска по укрепленным городам. То была огромная глупость, обрекшая их многочисленную армию на поражение.

Зато сын хорезмшаха Джелал ад-Дин оказался истинным правителем. Он был врагом, но Эйрих признал волю и мастерство этого человека. Он один из немногих, кто бросил вызов Чингисхану и даже сумел одержать несколько побед.

«Моя вина в этом есть, – подумал Эйрих. – Если бы я не поддался уговорам матери…»

Оэлун, мать Темучжина, видя успехи, которые делают другие сыновья, захотела, чтобы Шиги-Хутуху, усыновленный в раннем детстве, тоже получил немножко воинской славы. Спорить с матерью – гиблое дело, которым Темучжин не хотел заниматься.