Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Те же, кто будет уклоняться, при ставке службы убоявшись, да будут подменены другими, а сами осуждены на ссылку.

Никто не смеет препятствия чинить тем подданным моим, кто пожелает в мою охрану личную вступить».

И повелел Чингисхан: «Отобрана пусть будет тысяча богатырей[635]; водительствует ею пусть Архай хасар[636]. И да несут они во дни покоя сменный караул гвардейский, когда же с ворогом сойдемся в сече, пускай щитом стоят передо мной!»

И повелел Чингисхан: «Так пусть отныне хэшигтэна гвардейцы в воинстве нашем станут главной силой!..»[637]

В указе Чингисхана были четко сформулированы и закреплены в уставном порядке правила формирования и материального обеспечения тумэна хэшигтэна[638]. Эти правила формирования хэшигтэна Чингисханом были выбраны отнюдь не случайно. Он был уверен в верноподданничестве ноёнов, назначенных им на командные должности в армии. И поэтому вполне мог полагаться и на их сыновей, и на нукеров сыновей[639].

Опираясь на известия древних источников о функциях всех трех подразделений гвардии Чингисхана, монгольский ученый Ш. Бира сделал вывод о том, что поскольку «ранняя монгольская государственность не знала разделения функций охраны ханской ставки, управления двором хана и управления государством, то при Чингисхане и незначительное время после его смерти кешиктены (тумэн хэшигтэн. — А. М.) были как бы центральным органом управления государством (своего рода «правительством». — А. М.)[640].

«Гвардейцами было преобладающее число чиновников государственного аппарата… Гвардейцы хана выполняли функции как непосредственного управления ордой (ауруком-ставкой), так и управление государством (бичечи-писари, ярлыкчи (выдача полномочных грамот. — А. М.), ведение «Синих книг»). Они выполняли полицейско-судебные функции (ловля воров, суд на местах, участие в деятельности Верховного суда[641]).

В полномочия гвардейцев входило ведение хозяйственных дел, как ставки хана, так и государства (выпас скота и перекочевки, распределение кочевий, составление списков населения как основы обложения его налогами в пользу ханской казны). Гвардейцы обслуживали хана, они ведали его столом, одеждой, они же в принципе обслуживали и всю семью хана…

Таким образом, гвардия Чингисхана была хотя и воинским формированием, но формированием, которое далеко не ограничивалось исполнением только одной функции — охраны особы государства. Гвардейцы-кешиктены были и администраторами монгольского государства, при этом на первых этапах его существования их роль в администрации была решающей…»[642]

Учитывая столь широкие обязанности и сферу деятельности хэшигтэна, становится понятным, почему Чингисхан так пекся о своих гвардейцах, чтил их заслуги: «И соизволил еще повелеть Чингисхан: «Мой страж хэшигтэн мною чтим поболее любого воеводы тысяцкого, и те, кто в денщиках стоит при мне, десятников и сотников моих досточтимее. А посему, коль воевода тысяцкий с хэшигтэном моим как с ровнею себе повздорит, да будет предан он суду!»»[643]

Поскольку судебная система в Великом Монгольском Улусе только зарождалась (об этом будет рассказано чуть позже), Чингисхан взял на себя обязанность применять различные меры наказания в отношении провинившихся хэшигтэнов: «И повелел Чингисхан: «Старшие в сменах да не смеют самолично чинить расправу над хэшигтэном моим. Пусть прежде о виновных повестят меня. И казни предадим мы всех, кто смерти заслужил, и будут биты палками, кто наказанья оного достоин. Но коли в сменах старшие, свой произвол чиня, на равных им хэшигтэнов поднимут руку, их кара неминуемая ждет: за палки — будут биты палками они, за зуботычины — познают сами зуботычин»»[644].