Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

И тут же вождь онгудов послал гонца по имени Юхунан с поклоном к Чингисхану и словами: «Найманский Таян-хан твои колчаны отобрать грозится. Мне предложил в его дружине правым быть крылом. Я отказался. Теперь же, зная замыслы его, я шлю гонца тебя предостеречь: будь осторожен, не дай врагу себя обезоружить»»[507].

Вождь онгудов, по-видимому, опасаясь набирающего силу Чингиса, не только отказался присоединиться к античингисовым силам, но поспешил известить Чингисхана о коварных замыслах найманов и их союзников, а по сообщению «Юань ши», и вовсе «поднял обок (сородичей. — А. М.) и стал вассалом (Чингисхана)»[508].

Как считает Х. Шагдар, «Это решение Алахуши дигитхури свидетельствовало, прежде всего, о том, что он пристально следил за политической ситуацией, которая складывалась на территории обитания своих ближайших соседей, реально ее оценивал и, в конце концов, решил опереться на Чингисхана. Но это было субъективной стороной решения вождя онгудов. Объективными же причинами его выбора были реальные, жизненные интересы его народа. Многочисленные кочевые племена жили разрозненно; они не только постоянно враждовали друг с другом, но и совершали грабительские набеги на онгудов, которые, по сравнению с ними, вели более оседлый образ жизни.

Кроме того, орды кочевников и войско Алтан-хана, направляясь в поход друг на друга, непременно следовали через земли онгудов. Вот почему Алахуши дигитхури в душе поддерживал Чингисхана, который «боролся с безрассудными правителями этих многочисленных улусов и аймаков, стремился к их объединению и созданию единого могучего государства (И. Н. Березин). К тому же опора на такой сильный улус предвещала в дальнейшем освобождение от чжурчжэньской зависимости»[509].

Известие о надвигающейся угрозе с запада подвигло Чингисхана и его сподвижников к незамедлительному принятию решительных контрмер. В жарких спорах на Военном совете[510] обсуждался план предстоящей войны с найманами. В конце концов верх взяли сторонники упреждающего удара по врагам, дабы «воспользоваться их неготовностью»[511].

Решающий характер предстоящего сражения побудил Чингисхана к началу коренной реорганизации своего улуса и, главное, к продолжению строительства значительно увеличившейся после разгрома хэрэйдов армии.

На начальных этапах военного строительства Чингисхана (первый этап — 1178–1189 гг.; второй этап — 1189–1204 гг.) основной формой формирования войска и его управления был курень[512], являвшийся порождением родового строя. Извечной, традиционной спутницей этой формы организации войска была вольница родовых вождей, которые, когда хотели, являлись на общий сбор, а если не хотели, игнорировали его. Чтобы покончить с этой пагубной практикой, окончательно закрепить в армии принцип единоначалия, передать бразды правления всеми подразделениями армии улуса в руки своих надежных, опытных нукеров, на следующем, третьем этапе военного строительства[513] Чингисхан осуществил перевод строящейся им армии на децимальную (десятичную) систему формирования и управления, которая, начиная с империи Хунну, использовалась во многих государствах, существовавших на территории Монголии[514].

Конкретные шаги, предпринятые Чингисханом в рамках реорганизации армии, а также «устроения личной караульной стражи — хэшигтэна», были оформлены в виде указов, которые впоследствии нашли свое отражение и развитие в «Книге Великой Ясы»:

«Чингисхан повелел:

Разделить дружину свою на тысячи, на сотни и десятки и поставил над ними тысяцких, сотников да десятников.

Додаю, Доголху, Угэлэ, Толуну, Бучарану и Суйхэту был пожалован чин высокий — чэрби[515].