Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Но, возбоявшись батыров Чингисхана, хан изронил такое слово: «Нет, Жамуха, сейчас нам будет лучше подальше в горы отступить»…

После разговора с Таян-ханом Жамуха с верными ему нукерами удалился от найманов и послал к Чингисхану гонца со словами:

«Таян-хану Тэмужин внушает страх,
Отступает хан и прячется в горах.
Выше, выше он крадется по лесам,
Лезет с войском чуть не к самым небесам.
Будь же стоек, Тэмужин. Все ясно тут:
От тебя найманы в панике бегут.
В их испуганные лица загляни:
Потеряли дух воинственный они.
Итак, я от найманов ухожу,
И нукеры мои уходят»»[526]

.

Был ли в действительности этот эпизод, а если был, какую истинную цель преследовал Жамуха, восхваляя военную мощь рати Чингисхана (явную гиперболизацию, очевидно, можно оставить на совести автора «Сокровенного сказания монголов»), а затем извещая побратима о том, что «найманы в панике бегут… потеряли дух воинственный они»? На эти вопросы древние источники не дают однозначного ответа. Зато некоторые современные исследователи пытаются это сделать. В частности, монгольский историк Ш. Нацагдорж писал: «Если следовать свидетельствам «Сокровенного сказания монголов», отношения Тэмужина и Жамухи кажутся воистину непонятными и удивительными. Как объяснить то, что Жамуха не только не был последовательным противником Тэмужина, более того, помогал ему?

По-моему, во-первых, Жамуха по ходу развертывавшихся событий все более убеждался в том, что все заговоры против Тэмужина в конечном итоге ни к чему, кроме поражения их инициаторов, не приведут, и в какую бы самую тяжелую ситуацию Тэмужин ни попал, из нее, в конце концов, он выйдет победителем.

Во-вторых, Жамуха, очевидно, знал, что его соратники по борьбе против Тэмужина — хэрэйдский Ван-хан, мэргэдский Тогтога бэхи, найманский Таян-хан, хотя и использовали его в этом противостоянии как крупного и влиятельного феодала улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы), отнюдь не желали сделать его ханом этого улуса, не говоря уже о подчинении ему народов всей Монголии.

В-третьих, знал Жамуха и то, что противники Тэмужина — и хэрэйдский Ван-хан, и найманский Таян-хан, и другие его недруги были люди недалекие, не ладившие друг с другом; их позиции в собственных ханствах были шаткими. Поэтому, вполне возможно, Жамуха надеялся на то, что, перейдя на сторону Тэмужина и помогая ему, им удастся убрать со своего пути всех, кто намеревался установить свое господство в Монголии. И вот тогда, оставшись с Тэмужином один на один, он попытался бы склонить чашу весов в свою сторону»[527].

Однако вернемся к сражению монголов и найманов при Наху-хун.

Найманы и их хан «воинственный дух» до конца все же не потеряли, они и не думали сдаваться на милость победителю. Их мужество оценил даже сам Чингисхан: «Таян-хан получил множество тяжких ран, так что его тело было сильно поранено в нескольких местах… И сколько он ни напрягался и ни старался подняться и снова вступить в бой, из-за тяжести (полученных) им ран у него не хватало на это сил…

(Тогда) Хори субэчи сказал нукерам: «Если бы у него было (хоть) немного силы, он (либо) пошевелился бы, либо ответил. Теперь же, прежде чем мы увидим его кончину, пойдемте и сразитесь перед ним, чтобы он видел нашу смерть!»

Они… жестоко сражались, пока не были (все) перебиты. Чингисхан хотел забрать их живыми, но они ни за что (ему) не сдались, пока не были перебиты.

Чингисхан удивился этому, весьма одобрил эту стойкость и верность и сказал: «Чего печалиться тому, у которого есть подобные нукеры».