Чингиз-наме

О кочевых народах, не исповедовавших ислам, не приходится и говорить. Наибольший интерес в этом отношении представляют, конечно же, сами монголы. Их новая вселенская доктрина дошла до нас в письменно зафиксированном виде. Это “Секретная история монголов”[44]. Давно уже востоковеды дебатируют вопрос о жанровой принадлежности этого памятника. Писали, что он представляет собой письменную фиксацию монгольского эпоса. Высказывались и другие мнения[45]. Не касаясь вопроса о жанровой сущности “Секретной истории” в плане формальной литературоведческой классификации, мы скажем лишь, что это произведение монгольской словесности есть концентрированное изложение нового монгольского миропонимания. В каких-то отношениях оно сходно с мифологическими циклизациями греков и римлян.

Затронуты были и идеологии немусульманских оседлых народов. На этой основе в определенной мере были модифицированы и некоторые другие древние религиозно-идеологические системы.

Итак, у ряда кочевых народов синтез шаманистских, буддийских, мусульманских и других концепций и чингизидской доктрины привел к сложению фактически нового иллюзорного мировоззрения, новой идеологии, которые в условиях социально стратифицированного общества не только овладели сознанием и психологией господствующих слоев, но и в соответствии с законами общественного развития духовно подчинили себе широкие народные массы. Ведь были только “на небе бог и на земле Чингизхан”. Вопрос о соотношении идеологий господствующих слоев и массы непосредственных производителей татаро-монголов фактически не изучался, хотя важность его очевидна. Не может быть и речи об их полном совпадении. Но эту проблему еще только предстоит изучать.

Мы полагаем, что в данном случае есть все основания говорить о сложении новой религии. Религия эта была одной из составляющих мировоззрения и идеологии, порожденных татаро-монгольскими завоеваниями. Этот новый комплекс мировоззренческих и идеологических представлений мы назвали чингизизмом. В узком смысле мы употребляем этот термин и в отношении новой веры, и в отношении других аспектов этого явления, о котором более подробно говорим ниже.

Судьба чингизизма в пределах огромных покоренных татаро-монголами территорий и в жизни населявших их народов была неодинакова. Кто-то решительно отвергал его и ненавидел, кто-то принял его частично, включив в традиционные мировоззренческие и идейно-психологические схемы, для кого-то он стал философией высшего порядка, т. е. в пространственном аспекте чингизизм не был однородным. Удельный вес его в духовной жизни народов изменялся и с течением времени.

Немало написано о том, что в жизни тюрко-монгольских народов традиционные религиозные культы занимали удивительно малое место. Это даже породило в научных кругах представления о веротерпимости татаро-монголов и ее причинах. В действительности их веротерпимость была политическим орудием и дипломатическим инструментом. В необходимых случаях татаро-монголы без колебаний прибегали к жестоким репрессиям, используя в качестве предлога и конфессиональные расхождения. Естественно, как и повсюду, в основе таких конфликтов лежали причины материального порядка, что верно для всех проявлений разногласий идейно-религиозного характера. Сказанное лишь означает, что татаро-монголы в этом отношении не были каким-то исключением. Однако в проводимой ими идейно-религиозной политике были и специфические черты. Их основной задачей в этом плане были внедрение и распространение чингизизма в широком смысле в сознании покоренных народов. Поэтому чингизизм, основой которого было утверждение исключительности и избранничества татаро-монголов, их права на мировое господство, легко образовывал симбиоз с любой идеологической системой, подчинявшейся ему, или инкорпорировался в ее состав в приемлемых для него формах и масштабах.

Но каким же образом чингнзизм можно рассматривать как религию? Если в основе чингизизма лежат предания и исторически достоверные известия многочисленных разноязычных письменных источников о происхождении и деяниях самого Чингизхана, а также пусть легенды, но трактующие историю как достоверную, что в какой-то (не исключено, что даже в значительной) мере соответствует исторической правде о происхождении ближайших и очень отдаленных предков Чингизхана, то не является ли чингизизм в каких-то деталях достоверной, а в каких-то — полулегендарной или легендарной, но тем не менее историей великого “потрясателя вселенной”, и не больше!? Ведь тюрко-монгольские народы верили в реальность генеалогии Чингизхана, а его современники и последующие поколения знали, что он реальное историческое лицо.