Чингизиды. Великие ханы Монгольской империи

Западный поход монголов официально возглавлял Бату, но реальным главнокомандующим был Субэдэй-багатур, достигший при Чингисхане статуса главного монгольского полководца и оставшийся таковым при хане Угэдэе. По площади завоеванных территорий Субэдэй-багатур является абсолютным рекордсменом в мировой истории, и вряд ли какой-либо полководец сумеет его превзойти. Будучи сыном простого кузнеца, Субэдэй удостоился чести породниться с великими ханами – в хронике «Юань-ши», посвященной истории правления монгольской династии Юань в Северном Китае, упоминается о том, что в 1229 году хан Угэдэй выдал за Субэдэя гунчжу Тумегань. Неизвестно, кем именно была эта Тумегань, но для нас важен термин «гунчжу», которым китайцы обозначали императорских дочерей.

Летописцы упоминают о буларах, башгирдах, кипчаках, асах и других народах, с которыми монголам пришлось воевать во время Западного похода. «Осенью упомянутого [1237] года все находившиеся там [в походе] царевичи сообща устроили курултай и, по общему соглашению, пошли войною на русских, – сообщает Рашид ад-Дин. – Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-каан, Кулкан, Кадан и Бури вместе осадили город Арпан и в три дня взяли [его]. После того они овладели также городом Ике…[34] Один из русских эмиров, по имени Урман [Роман], выступил с ратью [против монголов], но его разбили и умертвили, [потом] сообща в пять дней взяли также город Макар и убили князя [этого] города, по имени Улайтимур[35]. Осадив город Юргия Великого, взяли [его] в восемь дней. Они ожесточенно дрались. Менгу-каан лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил их [русских]. Город Переяславль… они взяли сообща в пять дней… После того они [монголы] ушли оттуда, порешив на совете идти туманами[36] облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся [на пути], брать и разрушать. На этом переходе Бату подошел к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня».

Бату не отличался богатырским здоровьем (известно, что у него были больные ноги) и в сражениях участия не принимал. Талантливым или решительным стратегом его назвать нельзя – в хрониках не раз можно встретить упоминания о том, как Бату, образно говоря, «топтался на месте» до тех пор, пока кто-нибудь не приходил к нему на помощь. Впрочем, далеко не все монгольские ханы были такими «универсалами», как Чингисхан, сочетавший в себе таланты государственного деятеля, полководца и народного вождя. От Бату, как от наследственного правителя улуса, требовалось одно – делегировать полномочия подходящим, достойным людям, и с этой задачей он, надо признать, справлялся вполне успешно.

После завоевания значительной части русских земель монголы обратились на юг и приступили к покорению Северного Кавказа, где их главным противником стало сильное Аланское государство со столицей в Магасе, который монголы называли Мегетом. В конце 1239 года Магас был взят, а также монголы взяли Дербент, служивший «ключом» к Западному Каспию. На три четверти задачи, поставленные ханом Угэдэем, были выполнены, оставалось сделать немногое, но тут между родичами-чингизидами возникла распря, да еще какая…

Обратимся к «Сокровенному сказанию монголов»: «Из Кипчакского похода Батый прислал Огодай-хану [Угэдэй-хану] следующее секретное донесение: “Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Мегет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: ‘Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться!’. А Гуюк говорил: ‘Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им!’ Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: ‘Давайте-ка мы вправим им деревянные хвосты!’. Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди”».

Гуюк был старшим сыном Угэдэя, а Бури – внуком Чагатая, сыном его первенца Мутугэна. Оба были закаленными в боях воинами, которые не желали подчиняться «бородатой бабе» Бату. Помимо этого, слова «лезет равняться с нами» намекают на то, что Бату – не ровня Гуюку и Бури. Формально статус у всех троих был примерно равным, как у внуков и правнуков великого Чингисхана. То, что Бату правил улусом, большого значения не имело, в отличие от «меркитского пятна», которое легло на всех джучидов. К тому же надо учитывать, что вражда между Чагатаем и Джучи перешла по наследству к их потомкам.