Чингизиды. Великие ханы Монгольской империи

Видимо, у Аюрбарибады заранее была подготовлена почва для решительных действий, поскольку уже 30 января 1311 года, то есть сразу же после похорон Хайсан-хана, он упразднил шаншу-шэн – имперский секретариат, исполнявший функции центрального правительства, – а назначенных братом министров-шаншу предал казни. Явно были перестановки и на более низких уровнях, о которых в хрониках не упоминается, ведь недаром же говорится, что «если голова слетела с плеч, то ногам от этого ничего хорошего не будет». Помимо того, что казненные шаншу были ставленниками Хайсана и на них Аюрбарибада не мог полагаться даже частично, они еще и вели грабительскую политику по отношению к подданым, суть которой исчерпывающе передает в своей «Истории монголов» Плано Карпини: «И следует также знать, что все настолько находится в руке императора, что никто не смеет сказать: “это мое или его”, но все принадлежит императору, то есть имущество, вьючный скот и люди, и по этому поводу недавно даже появился указ императора. Ту же власть имеют во всем вожди над своими людьми, именно люди, то есть Татары и другие, распределены между вождями. Также и послам вождей, куда бы те их ни посылали, как подданные императора, так и все другие обязаны давать как подводы, так и продовольствие, а также без всякого противоречия людей для охраны лошадей и для услуг послам. Как вожди, так и другие обязаны давать императору для дохода кобыл, чтобы он получал от них молоко, на год, на два или на три, как ему будет угодно; и подданные вождей обязаны делать то же самое своим господам, ибо среди них нет никого свободного. И, говоря кратко, император и вожди берут из их имущества все, что ни захотят и сколько хотят. Также и личностью их они располагают во всем, как им будет благоугодно»[161].

Подобная политика шла вразрез с конфуцианскими представлениями Аюрбарибады. В конфуцианском представлении правитель является строгим, но заботливым отцом для подданых, а не безжалостным грабителем, отнимающим последнее. Мало того, что разорение народа лишает правителя будущих доходов, так оно еще и приводит к восстаниям, а со времен Чингисхана минул почти век, и монголы научились ценить прелести мирной жизни – пировать с родичами в своем юрте всяко лучше, чем бесконечно скакать к последнему морю, которого, быть может, и вовсе не существует.

Конфуцианские отношения основаны на традициях и законе. В правление Аюрбарибады была начата работа над составлением нового фундаментального кодекса, которая завершилась уже при его сыне и преемнике Шидэбале. Новый кодекс был разделен на две части – «Общие законы великой династии Юань» («Да Юань тун-чжи») и «Установления династии Юань» («Юань дянь-чжан»). Несмотря на свой объем, новый свод законов оказался таким же неполным, как и предыдущий, поэтому в ряде случаев судьям приходилось пользоваться цзинским кодексом «Законы [периода правления] Тай-хэ» («Тай-хэ люй»), отмененным еще Хубилай-ханом. Подобное поведение расценивалось как проявление нелояльности, но что было делать судьям, ведь приговоры должны выноситься на основании каких-то правил, а не по личному усмотрению судьи. У тех, кто разрабатывал кодексы юаньской эпохи, были перед глазами такие образцы, как «Законы Тай-хэ» или образцовый Танский кодекс[162] VII века, но стремление объединить монгольские законы с китайскими и недостаточное понимание сути дела мешали созданию полноценных кодексов, содержащих четкие нормы преступлений и наказаний. Все юаньские кодексы оставляли желать лучшего. Примечательно, что уже в конце первого года своего правления Аюрбарибада чувствовал себя настолько независимым от монгольской знати, что передал монголов, дела которых прежде разбирали монгольские судьи-заргачи, под юрисдикцию ханьского суда. Пора было отходить от принципа исключительности монгольской нации и внедрять вместо него принцип равенства всех подданных перед законом.

Отдадим должное Аюрбарибаде – его кадровая реформа была стремительной, но тщательно продуманной. Освободившиеся места занимались китайскими сановниками, многие из которых начинали службу еще при Хубилай-хане, а правой и левой руками императора стали видные конфуцианские ученые Ли Мэн и Чжан Гуй, первый из которых в свое время был наставником юного Аюрбарибады. Важным событием стало возвращение кэцзюй – системы обязательных государственных экзаменов для соискателей чиновных должностей, существовавшей в Китае с начала VII века, когда правила династия Суй. Разумеется, у любой системы отбора есть недостатки, но с отбором все же лучше, чем без него. Возвращение кэцзюй сильно поспособствовало повышению качества чиновных кадров. Были установлены квоты для соискателей не ханьского населения для которых отводилась примерно четверть от всех должностей, так что у монголов с тюрками не было повода чувствовать себя ущемленными в правах.