Чиновничье болото

— Это — бог морей Посейдон, — Катя ткнула пальцем в абсолютно голого и атлетически сложенного бородача, который с озабоченным видом бегал за какими-то непонятными существами. — А это — наяды, нереиды и океаниды. Нимфы озёр, рек и морей, — ткнула она в тех самых непонятных существ, которые потом стали гонять самого Посейдона, тыкая в него его же тризубцем. На другом изображении проткнутый тризубцем Посейдон изрыгал нечто походившее на огромных лягушек. — А это, как ты уже понял, giant bufo cornutum, — показала она на уродцев, рождённых от греха нимф с похотливым бородачём. — Древние греки верили, что рогатые жабы — дети бога Посейдона от союза с наядами. И чтобы хоть как-то умилостивить Посейдоново потомство, амфибиям приносили человеческие жертвы, — продолжила Катя, а он машинально перевёл глаза на изображение очереди несчастных, закованных в кандалы, и рогатых жаб, пожирающих человеческую плоть. — Но какому-то греческому царю (я не знаю, какому именно, ведь я — филолог, а не историк), надоело бессмысленно утилизировать своих рабов, и он приказал загнать гигантских монстров в лабиринт, а затем запечатать — закончила цыганка. Он посмотрел на некую величественную фигуру в короне и в красном одеянии, указывавшую на солдат, у которых из одежды были только шлемы. И эти солдаты с копьями и факелами загоняли жаб в лабиринт, но некоторых амфибий всё же сжигали и закалывали.

Ещё какое-то время он всматривался в античные рисунки, а потом спустился в лабиринт следом за Катей. Увиденное поразило его намного больше, чем древнегреческая порнография. Многочисленные ходы и коридоры разделялись стенами из чёрного мрамора, а пол был вымощен громоздкими чёрными камнями. Он не успел сказать ни слова, как вдалеке раздалось шипение, словно из сломанного крана. «Бежим!» — закричала Катя и к его удивлению, сорвалась с места, словно спортсменка на марафоне. Он пробежал пару сотен метров следом за цыганкой, и вдруг он обнаружил, что потерялся. Его обуяла паника.

— Катя! Катя! Где вы? — заорал он истерично, блуждая по коридорам лабиринта. Старая цыганка молчала, но в ответ со всех сторон раздался шипящий звук, похожий на поломанный кран («Жабий король придёт за тобой!»), а в нос ударила такая вонь, что он еле сдержался, дабы не упасть в обморок. Он посветил айфоном в одну сторону, а затем в другую — и неожиданно перед ним в расстоянии нескольких метров предстала довольно огромная страшная голова. Не было никакого сомнения, что она принадлежала той самой гигантской рогатой жабе. Несколько секунд он смотрел как загипнотизированный: существо было ростом не меньше медведя. Окрас полосатый, как у тигра. Только ядовито-жёлтые полоски чередовались с тёмно-зелёными. Веки чудовища украшали огромные заострённые наросты — возможно, отсюда и пошло название «рогатая жаба». Рот амфибии был нереально огромным, словно её раздуло от уколов ботоксом. А ярко-красные глаза косили в разные стороны, как будто жаба выжрала не только все запасы бюджетного алкоголя Ильи Ивановича, но и забралась в местный супермаркет, чтобы продолжить там алкогольную вечеринку. Пьяные глаза и ботоксный рот придавали амфибии довольно смешной вид (жаба походила на старого алкоголика, которого зачем-то вздумали омолодить, накачав ботоксом), только ему сейчас явно не до смеха. Тварь тоже наблюдала за своей добычей и внезапно открыла свою зловонную пасть.

В долю секунды он почувствовал тяжёлый удар чего-то огромного, липкого и вонючего: жаба пыталась поймать языком свою потенциальную добычу. Ему повезло: тварь сорвала с него только часть одежды. От второго удара жабьего языка ему удалось увернуться. Но прожорливая жаба не собиралась просто так отпускать свой деликатес и двинулась в сторону нашего героя, немного приоткрыв рот, дабы показать своему пока ещё живому завтраку, что помимо липкого языка у неё есть ещё и пусть и маленькие, но очень острые зубы.

В голове зазвучал голос цыганки Кати: «Они идут на свет и нападают на всё, что движется».

Жаба двинулась в сторону нашего героя. Но передвигалась она не прыжками, а на четвереньках, как бульдог перед дракой. Несмотря на свой весьма грузный вид, жаба двигалась довольно быстро.

Когда до броска оставались считанные секунды, он заблокировал айфон и пригнулся. Тварь прошла над ним, словно его и не было. Но он потерял дар речи от испуга. Внутренние голоса, посетившие его после приёма силентиума, неожиданно замолчали. И вот жаба наступила ему на руку. По ощущениям это напоминало проехавший на быстрой скорости локомотив. Но он не закричал, а сильнее прижался к полу лабиринта: сковывающий ужас победил боль. Когда снова воцарилась полная тишина, он достал айфон и посветил на искалеченную жабой конечность: на руке не хватало среднего и указательного пальца, часть кожи болталась лохмотьями, а из искривлённой ладони сочилась кровь. «Вот тварь!» — он сорвал с себя остатки майки и забинтовал раненую руку.