Чёрная кровь

Я получила внезапный, поразительно животный, реальный образ того, как они с Бриком трахались, занимались любовью… как он смеялся, придавливая её прямо перед тем, как укусить и вдолбиться в неё с низким стоном, а она забилась под ним. Она смеялась вместе с ним, отчаянная радость пронзала её сердце, знание, что он принадлежал ей, он принадлежал ей…

Затем это медленно исчезло.

Я видела её в той же стеклянной комнате, полубессознательную от наркотиков.

Она старалась держать глаза открытыми, пока они забирали её кровь.

Тянулись дни, за ними другие. Они забрали много её крови, затем большую часть её крови… пока она не очутилась на грани смерти. Они осушали её, пока она не стала напоминать истощённый скелет… затем, прямо перед тем, как она должна была умереть, они накачали её до краёв новой кровью, кровью, которой никогда прежде не было в её венах… кровью, вызывавшей у неё тошноту.

Она заболевала все сильнее и сильнее. Она снова начала умирать, умоляла их… пока они наконец не откачали из неё большую часть этой плохой крови и начали кормить её чем-то другим через подвешенные красные пакеты.

«Человеческая кровь, — объяснила настоящая Лила. — Они вернулись к кормлению меня человеческой кровью после этого. У них не было выбора. Или так, или убить меня, — в её ментальном голосе зазвучала горечь. — Лучше бы они меня убили».

«Что они давали тебе перед этим?» — послала я.

Она лишь покачала головой. Она не знала.

«Моя кровь после этого изменилась, — её ментальный голос зазвучал более осознанно, более резко, чем прежде. — Они сказали, что я другая. Они сказали, что после этого они смогут начать моё обучение…»

«Другая в каком смысле? — послала я. — В чем ты другая, Лила?»

Она не ответила.

«Обучение чему, Лила? — спросила я вместо этого. — Чему они хотели тебя научить?»

Она посмотрела на меня в моем сознании, карие глаза расширились от удивления.

«Больше не делать плохих вещей», — послала она.

Я опять не знала, как на это ответить. В ответ на моё молчание её слова превратились в причитающее хныканье, заставив меня вздрогнуть, затем бороться с её разумом, чтобы успокоить её.

«Они мне обещали! Они обещали, что могут меня исправить… но так и не сделали этого! Они так и не исправили меня… они пытались и пытались, но они так и не исправили меня, как сказали… теперь все хуже! Я та же, но хуже… у меня нет его, и я хочу умереть…»

Я обернула себя вокруг её сознания, окутывая её тёплым светом.

Я сделала это без раздумий, как могла бы поступить, будь она человеком… или видящим. Я чувствовала, как часть её отреагировала на мои действия, а другая часть отшатнулась, отдёрнулась от этого тепла, будто оно вызывало в ней отвращение и даже злость. Та часть её ненавидела меня, хотела разорвать моё горло зубами. Для той её части я была бесполезна.

Больше, чем бесполезна… я была врагом, одним из них.

Я чувствовала там раскол, воюющие стороны, и что-то щёлкнуло.

Как только это произошло, меня окатило изумление.

«Это сработало, Лила? — то изумление сочилось из моих слов, заставляя их звучать жёстче, настойчивее. — Вот что произошло? Они начали превращать тебя в человека?»

Я ощутила её смятение, что-то вроде отказа слышать мой вопрос.

В моем сознании она покачала головой, на её глаза навернулись слезы.

Однако это не ощущалось как отрицание.

«Они не сделали этого… — она едва выдохнула в этом пространстве. — Они не могли. Они не могли сделать это… они обещали, что все будет иначе. Что больно больше не будет… что я стану лучше…»

Боль выплеснулась из неё — тёмное, кошмарное облако, которое стиснуло мою грудь, отчего стало тяжело дышать и даже видеть её. Я чувствовала там ужас, ненависть к себе, желание умереть.

Когда я снова сумела её увидеть, ещё больше слез покатилось по её лицу.

«Они обещали мне… и теперь они все мертвы».

Глава 8 Любовь — самая тяжёлая правда

Казалось, я провела в сознании Лилы несколько дней.

На деле, вероятно, прошло всего несколько часов.

А может, и ещё меньше.

В любом случае, не думаю, что я много чего узнала помимо той изначальной правды, на которую я наткнулась — что каким-то образом что-то из действий тех учёных обратило часть вампирской природы Лилы, сделав её более человечной.

Поскольку я не знала, что изначально делало вампиров вампирами (на самом деле, а не по мифологии), я понятия не имела, что это означало. В воспоминаниях Лилы все выглядело почти как какая-то форма экстремальной генетической манипуляции, использование комбинации переливаний крови и искусственных вирусов, изменяющих ДНК. Брик говорил практически то же самое.

Я не понимала эту сторону вещей отчасти потому, что сама Лила этого не понимала. У неё имелся нулевой научный опыт, и она не была видящей, так что не обладала нашей фотографической памятью. В любом случае, большую часть времени она была без сознания или под наркотиками, так что не помнила достаточно важных деталей, чтобы я сложила все воедино.

Брик отказывался в это верить.