Чёрная лента

А ещё мистер Браун много играл. Почти каждый вечер он уезжал из дома к старым знакомым, где за крепкими напитками и карточными играми хозяин оставлял крупные суммы денег. В первую же неделю своей новой жизни мистер Браун проиграл часть земель, принадлежавших госпоже. Конечно же, это пристрастие господина к азартным играм нисколько не нравилось хозяйке. Она искренне опасалась за наследство своих детей и поэтому, вопреки собственным привычкам, стала высказывать эти опасения мистеру Брауну. Госпожа просила его одуматься, но он в ответ лишь вновь осыпал её ругательствами и ехал кутить со своими товарищами по игре.

С прислугой мистер Браун был груб. Пару дней назад в третьем часу ночи он вызвал к себе мистера Хилла, которого госпожа назначила камердинером нового господина, и приказал подать ему карету, чтобы поехать, как он выразился, к красивым барышням. В доме уже все спали. Мистер Браун был пьян и едва держался на ногах. Мистер Хилл попытался убедить господина лечь в постель и отправиться туда, куда он так желает, наутро, отдохнувшим. Вместо ответа мистер Браун накинулся на мистера Хилла с кулаками и изрядно поколотил его. Когда же подпитанные алкоголем силы мистера Брауна закончились, он рухнул в кресло и там же заснул. Всё это рассказал мне мистер Хилл наутро, когда я обнаружила его на кухне с распухшим лицом, покрытым ссадинами и синяками.

Впрочем, с молоденькими служанками мистер Браун бывал и мил. Он одаривал их деньгами и украшениями госпожи, они же взамен счастливы были подарить молодому хозяину свои тела. Знала ли об этом госпожа? Думаю, знала, но старалась не замечать. Больше всего на свете она не любила ссоры. Стерпеть оскорбление ей было намного проще, чем ответить на него. Но эта её терпеливость только лишь раззадоривала мистера Брауна. Его раздражала сдержанность госпожи, и он, словно бы стремясь вывести её из себя, задумывал и совершал всё новые и новые деяния, недостойные человека его круга.

Когда сегодня я нашла госпожу в гостиной, она стояла у распахнутого окна и задумчиво смотрела на море. Лучи вечернего солнца падали на её платье из тёмно-синего, почти чёрного бархата. С недавних пор она снова вернулась к траурным одеждам. Щёки госпожи были влажны от слёз, но она не пыталась их утереть.

– Как вы, госпожа? – спросила я, в бессилии своём опускаясь на колени у её ног.

Она отвернулась от окна, посмотрела на меня, но взгляд её был мутен и далёк.

– Принести вам что-нибудь? – спросила я.

Она лишь пожала плечами. Её отрешённость очень беспокоила меня. Я знала, что за отрешённостью приходит волна безумия. Безумия, о котором даже не подозревал мистер Браун.

– Мне уволить Гвен? – спросила я.

Я боялась, что упоминание горничной может вызвать негодование госпожи, но она снова только лишь пожала плечами.

– В этом нет смысла, – тихо сказала она.

– Но вам будет неприятно видеть её рядом с собой каждый день, – возразила я.

Госпожа печально вздохнула. Вздох этот был пропитан какой-то страшной, почти мистической обречённостью.

– Бетти, – сказала она. – Проблема ведь не в Гвен. Проблема во мне. Это я… Понимаешь, я проклята, – видя, что я пытаюсь возразить, госпожа подняла руку. При этом движении, рукав её платья слегка задрался, и я увидела чёрную ленту, как и прежде оплетавшую запястье госпожи. Тем временем она продолжила: – Не спорь, Бетти. Ты не знаешь всего, и я, как бы ни хотела, не могу тебе сейчас всего сказать, но я знаю, что проклята. Всё, что происходит, есть кара, насланная Богом за мою нерадивость. То, чему суждено случиться, рано или поздно произойдёт. А Гвен… Не будет Гвен – будет другая. Какая разница? Ему ведь неважно, с кем он будет. Ему важно лишь, чтобы я почувствовала от этого боль…

Лицо госпожи вдруг исказила страшная гримаса, и она пошатнулась. Если и хотела, госпожа не могла больше говорить. Всё её тело вдруг сотряслось от подступающих слёз, и она, дрожа, упала ко мне на плечо. Я крепко прижала её к себе, впервые за многие годы службы в этом доме ощущая свою абсолютную бесполезность.

    29 июля 1857 года. Четыре часа после полудня.

Не думала, что когда-нибудь скажу это, но иногда женщине лучше быть одной.

Этой ночью в доме было неспокойно. Вечером на море разыгрался шторм. В саду мощные порывы ветра сгибали деревья до самой земли. Дождь, перемешанный с градом, насквозь пробивал лепестки недавно распустившихся роз.

Из-за непогоды мистер Браун, вопреки обыкновению, не смог отправиться в гости и был вынужден остаться дома. От скуки хозяин крепко надрался. Не зная, чем себя занять, он, пошатываясь и едва переставляя ноги, пришёл в спальню к госпоже. В это время хозяйка уже готовилась ко сну. Переодевшись в ночную рубашку и халат, она сидела перед зеркалом. Гвен аккуратно заплетала ей волосы в косу.