Чёрная лента

– Бетти, дорогая моя, – сказала она. – Не плачь. Все эти годы ты была моей поддержкой и моей опорой. Я счастлива считать тебя своим другом, и я рада, что у меня есть возможность как следует попрощаться с тобой и со всеми остальными.

Вечером, в половине одиннадцатого миссис Браун не стало. Доктор Гилберт сказал, что вероятной причиной смерти следует считать тяжёлые роды. Обмывая её мёртвое тело, я позволила себе снять ленту с её руки. Теперь, когда госпожа была мертва, это уже не имело никакого значения. За многие годы эта полоска ткани успела заметно потрепаться и потерять цвет. Под лентой на бледной руке госпожи отчётливо проступал чёрный, словно бы выжженный раскалённым прессом, отпечаток мужской ладони.

Перед смертью миссис Браун успела попрощаться со всеми родными и решить вопрос с завещанием. Согласно этому документу, она поровну делила всё имущество между тремя своими детьми. В последние часы жизни она не забыла и обо мне. Своим завещанием она навсегда освобождала меня от работы прислуги и дарила в вечное пользование мне и моей будущей семье большой участок земли недалеко от прибрежной зоны. С этого дня я была совершенно свободна.

В память о госпоже мне разрешили унести из усадьбы любую вещь, которую я только захочу. Я попросила отдать мне лишь чёрную ленту, что была на руке моей госпожи.

* * *

Закрыв дневник, я несколько минут сидела в раздумьях. Тело сковало непривычное оцепенение. Что я сейчас прочла? Правдивую историю? Выдумку? Чью-то исповедь? Или безумную фантазию?

Я не сомневалась в том, что та женщина, которая некогда писала эти строки, искренне верила в правдивость своих слов. Из всего дневника, который, надо полагать, изначально был куда более обширным, она оставила только эти страницы, сделала уточняющие пометки и местами на полях добавила комментарии. Ей было крайне важно сохранить эту историю. Для кого? Для потомков? Для них эта легенда вряд ли станет поучительной. Для себя? Возможно, так. Судя по всему, автор дневника была очень привязана к своей госпоже и подруге. Эти записи и эта лента, несомненно, были великой памятью для неё.

Но, может быть… Сердце у меня вдруг на мгновение сбилось с ритма. Может быть, пусть даже не совсем осознанно, эта история была сохранена ею для человека, способного её почувствовать и понять, для человека, имеющего возможность её увековечить, рассказать и передать другим людям. Что, если история эта была записана и сохранена ею именно для меня?!

Меня охватило безграничное волнение. Сердце бешено колотилось. Не в силах усидеть на месте, я вскочила и прошлась по комнате. Нет. Заниматься уборкой сейчас было бы кощунством. Я посмотрела в окно. Солнце находилось ещё в самом своём пике.

Охваченная невыносимым томлением, я бросилась в спальню. Высыпав на кровать всё, что было в рюкзаке, я в суетливом беспорядке закидала в него краски, кисти, мастихины – всё, что попалось под руку. Положила я в него и найденный дневник. Выбрав походящий холст, я схватила этюдник, закинула на спину рюкзак и, словно ужаленная пчелой, выскочила из дома.

На улице было жарковато. Вскоре я пожалела о том, что не подумала переодеться, но возвращаться мне не хотелось. Я ощущала присутствие музы рядом с собой и боялась, что, если я стану медлить, это волшебное чувство исчезнет.

Дорогу к усадьбе Вильерсов мне подсказали прохожие, и я нашла её без особого труда. Сейчас усадьба не была жилой, здесь размещался обширный музейно-исторический комплекс. Стараясь придать себе как можно более равнодушный вид, я купила билет и вошла во двор. Охранник опасливо покосился на мой рюкзак и этюдник, но ничего не сказал. В конце концов, художникам же не запрещено ходить в музеи.

Пройдя через главные ворота, я оказалась в парадном дворе. Он находился с северной стороны усадьбы и, как и упоминалось в дневнике, имел достаточно серый, угнетающий вид. Здание было построено в классическом средневековом стиле. Серые толстые каменные стены, достаточно небольшие окна и заострённые башни словно бы давили на сознание посетителей музея. Вокруг меня толпились люди, стремящиеся запечатлеть себя на фоне этой монументальной громадины. Меня угнетала их суета.

Я остановилась и задумчиво огляделась. Перед парадным входом толпилась группа туристов, видимо, ожидавших начала экскурсии. Чуть дальше, собрав вокруг себя небольшие группы людей, располагались прилавки с сувенирами. Всё это было мне неинтересно. Слева от здания я увидела небольшие ворота, очевидно, ведущие в сад. Это было именно то, что я искала.