Чёрная мадонна

– Не бери в голову, Хетта. Я никому не дам расплавить нашу Черную Маму и превратить ее в клей, чтобы склеить из нее деревянную мадонну. Это все равно как на клей растапливают жир настоящих лошадей, чтобы затем склеить части деревянной лошадки.

Мэгги не нашлась, что сказать на эту витиеватую фразу, и ограничилась лишь коротким «спасибо». Адамо всегда говорит странные вещи.

Оглядевшись по сторонам, как будто желая удостовериться, что за ней никто не следит, она вернулась в дом и, пройдя к себе в комнату, опустилась на колени перед распятием. Ее немного пугало то, что она собралась сделать, однако была полна решимости. Стоя, преклонив колени перед распятием, она повторила слова, ставшие ее ежедневной молитвой:

– Отче наш, если Адамо действительно собрался помочь нам, если ты за этим прислал его к нам, прошу Тебя, дай ему силы, чтобы одолеть зло, склоняющее его к пьянству, и пусть они пребывают с ним до тех пор, пока исполняет волю Твою!

Глава 11

Утро четверга

Пентхаус Брауна

Сэм Даффи сосредоточил взгляд на шторах, полный решимости дойти сегодня до них без помощи доктора Льюистона. В течение месяца он упражнялся в отдельных компонентах ходьбы: учился заново переставлять ноги, переносить вес тела с одной на другую, слегка наклоняться вперед. Нога вверх, переносим вес, нога вниз. Самая большая трудность заключалась в том, чтобы не сбиться с ритма.

В его сознании промелькнула мысль: стань шторами. Он сам не знал, где раньше слышал эту чушь, однако решил попробовать. Сэм внимательно рассмотрел дорогие занавеси, вышитые золотой нитью, как если бы они предназначались для принца. Я принц, а это мои чертовы шторы. Он представил себе, как срывает их с окон, как заворачивается в них, как сверкают на солнце золотые нити, которые никогда больше не позволят ему провалиться во тьму.

Он отпустил руку Льюистона.

– Я попробую сам.

– Ты устал.

– Я сказал, что попробую.

– Ну, хорошо, главное, осторожнее, – согласился врач тоном, полным отеческого снисхождения, каким обычно говорят с придурками и который неизменно выводил Сэма из себя. Пропустив мимо ушей его слова, Сэм сдвинулся с места. Шаг, переносим вес, шаг, наклоняемся вперед.

Стань шторами. Он почувствовал, что заваливается в сторону. Стань шторами.

Поднимаем ногу. Он качнулся. Переносим вес. Он почувствовал, что падает. Стань чертовыми шторами. Ногу вниз, ногу вниз, ногу вниз, скомандовал он себе. Делаем шаг. Переносим вес. Наклоняемся. Ура, он пошел! Поднимаем ногу, переносим вес, смотри не упади, Даффи, сохраняй равновесие, чтобы не впаяться носом! Ногу вниз, вниз, вниз. Стань шторами. Стань шторами. Он шел!

Золотые нити на шторах переливались, словно лучи восходящего солнца. Все, больше никакой тьмы. Годы, проведенные в темноте, остались позади. Он больше не пленник тела, оно не то чтобы мертво, но и живым его тоже назвать было нельзя. Исполненный ликования, Сэм ухватился на шторы и рухнул на кровать, срывая их вниз.

Льюистон тотчас подбежал к нему.

– С тобой все в порядке?

– Все нормально, – ответил Сэм, заворачиваясь в штору, словно в тогу. – Я принц, черт подери!

Он встал и повторил свою победу, – прошелся по комнате еще и еще раз, пока наконец не почувствовал, что твердо держится на ногах, – да что там! Теперь он мог ходить, бегать, скакать, прыгать – сам, без посторонней помощи, на своих собственных двух ногах.

Даффи решительным шагом подошел к стеклянным дверям террасы и, пошатываясь, остановился. Он устал, но это не главное. Главное то, что теперь он вновь может ходить. За его спиной раздались аплодисменты – это Льюистон демонстрировал восхищение его успехами. Врач также добавил, что Браун тоже будет им гордиться. Этого он мог и не говорить. Потому что практически каждый день Браун приходил к Сэму, чтобы набить ему голову странными фактами, чтобы затем еще пару часов мучить его вопросами. Разумеется, он будет доволен, что Сэм научился ходить. В некотором смысле этот мужик ему даже нравился. Если ему не перечить, он щедрый и терпеливый. А стоит сказать хотя бы слово против, и он раздавит тебя в лепешку.

А вот Льюистон ему решительно не нравился. Слишком самоуверенный тип. Сэм не был ни в чем уверен, кроме того, что остался жив; что дышит, что в его груди бьется сердце. Однако хуже всего то, что этот Льюистон – настоящий пижон, носит дорогие очки и дурацкие строгие костюмы, которые почему-то так обожают выпускники частных элитных школ. Сэм был уверен, что при желании этот тип мог бы иметь любую телку. А в этом ничего хорошего, потому что Сэм был большой любитель женщин.