«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Таким образом, по вводной для второй игры, для Юго-Восточного фронта «синих» («западных» и «юго-западных», читай – немцев и венгров) под командованием Д.Г. Павлова игра начиналась не с линии госграницы, а с линии западнее её. Напротив, для Южного фронта «синих» («южных», читай – румын) под командованием Ф.И. Кузнецова игра начиналась с линии, сдвинутой к востоку от границы, на рубеж Днестра.

По нашему мнению, вводные к играм однозначно показывают, к какой войне готовились наши военные. Войне, которую нам навязывают, которую против нас начинают.

Но Резун и это прямое указание материалов игр стремится обратить в свою пользу. По его мнению, положение о нападении не более чем «присказка, которая с самой игрой ничего общего не имела» [85; 57]. Чем он аргументирует своё утверждение? Да тем, что отражение нападения в ходе игр не проводилось, вводными устанавливалось, что нападение отбито, противник отброшен на определённые рубежи, и игры начинали сразу же с наступления сил «красных» (РККА). Отсюда вывод:

«Вторжение германской армии на нашу территорию и отражение агрессии совершенно не интересовали Сталина, Жукова и всех остальных. Их интерес в другом: как вести боевые действия с рубежа государственной границы…» [85; 57].

Что хочется сказать на подобные доводы? Прежде всего, задать господину Резуну вполне резонный вопрос: « А для какой цели вообще была нужна комедия с этими вводными? Кому руководство РККА «пудрило» мозги?» «Широкая общественность» в качестве ответа не подходит: материалы игр были засекречены, в печати про них не говорили, на улицах и кухнях не обсуждали. Тогда остаётся только ответ: «Мозги «пудрили» непосредственным участникам игр». А ими были командующие округами и армиями, их начальники штабов, высшие чины НКО и Генштаба, т.е. люди, которые непосредственно планировали вторжение в Европу и должны были в скором времени возглавить силы этого вторжения. Так для чего с ними разыгрывался фарс с немецким нападением и его непонятно как совершённым отражением?

Вот, скажем, немцы. В ноябре 1940 года они также проводили оперативно- стратегическую игру, на которой «обкатывался» план «Барбаросса» перед тем, как его предоставили Гитлеру на утверждение. И никаких «липовых» вводных на немецкой игре не было. Никто не додумался указать в них, что Советы, мол, напали, а мы их отразили, и только после этого начать играть «по-настоящему». А, по словам Резуна, немцы, ой, как боялись нападения русских, Мы-то немецкого удара, по его мнению, как раз не опасались. Вот немцам бы и «флаг в руки», «хорошую присказку» в их «сказочку» под именем «Барбаросса» про «злых русских кощеев», которые нападают на бедненьких миролюбивых немцев. Так нет. С немецким педантизмом в немецкой игре:

Этап первый – вторжение в СССР и приграничные сражения.

Этап второй – наступление германских войск до линии Минск – Киев.

Этап третий – завершение войны и разгром последних резервов Красной Армии. Если таковые окажутся восточнее линии Минск – Киев [85; 61].

И никакой лирики…

Мы даже предполагаем, что на наш вопрос ответит господин Резун. Видимо, скажет он, что «советские генералы, адмиралы, маршалы и сам товарищ Сталин страдали тяжёлым хроническим миролюбием» [85; 62], пихали слова об агрессии против СССР, куда ни попадя, даже в совершенно секретные планы агрессии СССР против Европы.

Но почему, в самом деле, операции начального периода войны, т.е. ответ на вопрос: «Как остановили и отбросили?», не стал предметом игр?