«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Ударный «кулак», создаваемый Первым стратегическим эшелоном, был, если можно так сказать, «потенциальным». Учитывая мнение, которое существовало у советского командования относительно сил немецкой группировки, стоящей против нашего Юго-Западного фронта, можно, практически со стопроцентной уверенностью, утверждать, что задачей приграничных войск было сдерживание немецкого удара, который те нанесут на данном участке, начав войну против СССР. Наличного наряда сил, по мнению Генштаба (при условии, что приграничные войска должны были успеть сосредоточиться), хватило бы для остановки немцев. Далее войска Первого стратегического эшелона пополнялись бы людьми, техникой и вооружением по штату военного времени. Одновременно к границе подошли бы 16-я и 19-я армии. После этого кулак из «потенциального» стал бы вполне реальным. И вот тогда последовал бы сокрушительный удар Красной Армии в Южную Польшу.

При удачном стечении обстоятельств Первый стратегический эшелон Юго-Западного фронта мог нанести контрудар по противнику, перенеся боевые действия на его территорию. И тогда подошедшие 16-я и 19-я армии усилили бы этот удар.

3) 

Учитывая, что Западный фронт тоже наносил важные удары по противнику, группировка сил в полосе его действия также создавалась довольно мощная – свыше 40 дивизий. Но поскольку его действия всё-таки, в основном, носили характер взаимодействия с войсками Юго-Западного фронта при основной роли последнего, то армия Второго стратегического эшелона закреплялась за Западным фронтом всего одна – 22-я. Однако вот парадокс (с точки зрения теории советской агрессии): её никто не двинул в приграничные районы. Скажем, к Белостоку или хотя бы Гродно. Её предполагали «разбросать» в треугольнике Минск – Новогрудок – Вилейка. Мало того, что это далеко от границы, так ещё армию не сосредотачивали, а именно «разбрасывали» по довольно большой территории.

Объяснить подобные действия можно, только исходя из того, что РККА и на Западном фронте готовилась к немецкому нападению, а не готовилась нападать сама. Находясь в указанном треугольнике, 22-я армия могла выступить в роли «пожарной команды» в случае прорыва противника из Сувалкинского выступа, а могла и просто подойти к той или иной точке границы для усиления войск приграничных армий с целью нанесения контрудара.

В реальности, как мы знаем, 22-ю армию успели к началу войны перебросить только в район Витебска.

4) 

В общем, надо заметить, что наличие Второго стратегического эшелона да ещё с подобным удалением его армий от границы свидетельствует не об агрессивных планах Красной Армии, а именно о намерении наносить ответный удар. В противном случае, по крайней мере, три из пяти армий (16, 19 и 22-ю) надо было включать непосредственно в состав войск Первого стратегического эшелона и подводить непосредственно к границе. Максимальное накопление сил на направлении (направлениях) главного удара – это азбука. И её советское командование не могло не знать. Но почему-то распыляло силы. Не вяжется подобное положение дел с подготовкой вторжения.

Даже с учётом сосредоточения у границы всех сил Первого стратегического эшелона Генштаб рассчитывал иметь там 186 дивизий. В то же время уже в июне 1941 года считал, что немцы и их союзники сосредоточили для войны с СССР 170 дивизий (см. выше). Причём, даже в полосе Юго-Западного фронта, т.е. месте приложения главных усилий Красной Армии, предполагалось наличие 98 немецких, румынских и венгерских дивизий (см. выше). Это против наших планируемых 97. Вряд ли командование РККА строило планы нападения при таком соотношении сил. А вот сдержать удар противника вполне было возможно. Подошедшие армии Второго стратегического эшелона давали возможность добиться перевеса и создать группировку для контрнаступления.

Нельзя не отметить, что Резун умело использует в своих целях созданный в официальной советской историографии миф о так называемой «стратегической обороне», суть которого сводится к тому, что в июне 1941 года Красная Армия готовилась к обороне. «Надёргивая» цитат из мемуаров и работ советских военачальников, Резун как бы вопрошает: «И какая же это была оборона?» Мы уже убедились, что «выуживать» нужные участки из текстов, иногда, правда, их «подправляя», он – мастер.

Вот несколько приводимых им в «Ледоколе» цитат.

Из воспоминаний («Размышления о минувшем») генерала С.А. Калинина:

« «Да и укрепления-то, наверное, не потребуются. Ведь мы готовимся не к обороне, а к наступлению, будем бить врага на его же территории»» [82; 244-245].

« «Не всегда же мы будем обороняться. Отступление – дело вынужденное…

К тому же оборона никогда не считалась и не считается главным видом боевых действий…»» [82; 245].

Генерал армии М.И. Казаков: