«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Конечно, с позиций военной теории, войска следовало располагать не вплотную к границе, а на некотором удалении от неё, создав тем самым так называемую полосу обеспечения. Это гарантировало основные силы приграничных войск от внезапного нападения. И в принципе, чем шире данная полоса, тем лучше. Но Резун берёт положение военной теории и рассматривает его совершенно изолированно от взглядов советского политического и военного руководства. «Ни пяди советской земли врагу!» – это был не просто пропагандистский лозунг. Так мыслили политические лидеры, а военные вынуждены были с ними соглашаться. Кроме того, как уже неоднократно показывалось, и сами военные рассматривали грядущую войну, как войну наступательную. Напавший противник будет остановлен, а затем боевые действия будут перенесены на его территорию. При таких взглядах «задвигать» свои войска вглубь страны нецелесообразно. Как думали достичь наши военные остановки врага на рубежах СССР – остаётся вопросом. Планы прикрытия госграницы являлись наиболее слабо разработанной частью планов стратегического развёртывания войск РККА в случае войны. Следствием чего был указанный недостаток: влияния ли идеологической догмы или просто нехватки времени для разработки и приведения в жизнь планов обороны на рубеже границы? Скорее всего, и того, и другого.

В том, что идеология во многом определяла действия советских военных, сомневаться не приходится. Вот очень характерный пример. В первый день войны начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев на Военном совете обосновал невозможность наступательных действий и предложил организовать оборону, измотать противника и тем самым создать предпосылки для последующего контрудара [9; 33]. В принципе, даже с военной точки зрения, мнение М.А. Пуркаева было небесспорным. И, скажем, Г.К. Жуков, прибывший вечером 22 июня в штаб ЮЗФ в качестве представителя Ставки, его не придерживался. Но вот что возразил начальнику штаба фронта член Военного совета фронта корпусной комиссар Вашугин (по воспоминаниям маршала Баграмяна):

«На минуту воцарилось молчание… Первым заговорил корпусной комиссар.

– Всё, что вы говорили, максим Алексеевич,– он подошёл к карте,– с военной точки зрения, может быть, и правильно, но политически, по-моему, совершенно неверно! Вы мыслите как сугубый военспец: расстановка сил, их соотношение и так далее. А моральный фактор вы учитываете? Нет, не учитываете! А вы подумали, какой ущерб нанесёт тот факт, что мы, воспитывавшие Красную Армию в высоком наступательном духе, с первых дней войны перейдём к пассивной обороне, без сопротивления оставив инициативу в руках агрессора. А вы ещё предлагаете допустить фашистов в глубь советской земли (выделено нами – И.Д., В.С.)!

Переведя дыхание, член Военного совета уже более спокойно добавил:

– Знаете, Максим Алексеевич, друг вы наш боевой, если бы я вас не знал как испытанного большевика, я подумал бы, что вы запаниковали» [9; 332].

Так относительно спокойно корпусной комиссар Вашугин разговаривал с начальником штаба фронта, который только предлагал оставить противнику часть советской территории. А вот его слова, обращённые к генерал-майору Д.И. Рябышеву, командиру 8-го механизированного корпуса (к 27 июня мехкорпус из-за противоречивых приказов командования фронтом оставил часть территории в районе Дубно; 27 июня в корпус прибыл Вашугин) (по воспоминаниям генерала Н.К. Попеля, бывшего в тот момент заместителем командира 8-го мехкорпуса по политической части): «За сколько продался, Иуда?», «Тебя, изменника, полевой суд слушать будет. Здесь под сосной выслушаем и у сосны расстреляем…», «Кто вам приказал отдавать территорию? Что вы мелете?», «Приказываю немедленно начать наступление. Не начнёте, отстраню от должности, отдам под суд» [9; 296-298].