Чёрная Пешка

Желтый Пояс, о. Бацуза, Большое Горное Кольцо, джунгли

3 часа 05 минут, 10-го дня 1-ой недели Оранжевого месяца, 9591 года от Озарения

— Тогда мальчишка закричал в темноту:

— Ма-ама!!

Большего не потребовалось.

— Я здесь, сынок.

Все изменилось.

Потому что не могло не измениться.

Пропала темнота. За дверью оказался дом. Там ждут. Оттуда слышится знакомое шипение маминых блинов на старинной чугунной сковородке, потому что на кухне мама не признает новшеств. И пахнет топленым маслом. На столе под настольной лампой с белым абажуром лежит раскрытая любимая книга. Старые оловянные солдатики по-прежнему хранят строгий строй за стеклом шкафа.

А рыжий пес, на самом деле, здесь, хотя все еще за что-то сердится, отвернулся, но это пройдет. Главное, открыта дверь, самая страшная вина на свете прощена и забыта и мальчишка ему за это бесконечно благодарен.

Слезы покатились сами собой. Он не хотел входить плачущим и стал торопливо размазывать их кулаком по щеке.

— Ну, где же ты, сынок?

— Чего замер-то? — ворчливо осведомился Мишка. — Иди уж… Да не забудь меня посадить на место, между подушками. А то набегался с тобой, устал. Иди!

Лунин открыл глаза.

— С пробуждением… По большому счету вашего покорного слугу полагалось бы дисквалифицировать по совокупности совершенных нарушений. — сокрушенно сказал Курт Лоффенфельд (Тристан), снимая шипастый шлем с головы Всеслава и выключая портативный психоанализатор. — В полевых условиях таких обследований, конечно, не проводят. Но извинением мне — многолетний опыт. Именно он подсказал, что вас, батенька, надо осмотреть придирчивей, чем обычно.

Всеслав с хрустом потянулся на мягком переднем сиденье глайдера.

— Внезапных приступов сильной головной боли не было? — быстро и требовательно спросил Тристан.

— Был как-то. — неохотно признался Лунин. — Но не столько сильной, сколько неприятной.

— Частичной амнезии? Локального замещения фрагментов соседствующих личностей?

— Свят-свят! Пока незаметно, Глубинный бог миловал.

— А не слетать ли нам на «Саракш-2»? Там можно обследоваться на стационаре…

— Нет ни времени, ни желания. — отказался Всеслав, помедлил и добавил, — Я в порядке.

— Не уверен. — внушительно объявил Тристан, — Все-таки, согласитесь, противники вашей командировки на Саракш были не так уж неправы.

— Бдительность и перестраховка — их хлеб. — уклончиво признал Всеслав. — Но, думаю, поводов для беспокойства пока нет. Какие-то незначительные отклонения, наверное, естественны. Все-таки, увы, не подросток.

— По возрасту — согласен. А по наплевательскому отношению к здоровью — хуже сопливого мальчишки, честное слово. Глаз да глаз за вами нужен. — проворчал Тристан. — Тем более, что может аукнуться ваша самодеятельность при кондиционировании. Не забыли?

Лунин поморщился с досадой.

— Расстегните рукав. — велел Лоффенфельд. Он приложил к предплечью Всеслава и сдавил пальцами желтую капсулу. Жидкость всосалась в руку.

— Больно. — пожаловался Лунин.

— А кто не захотел лететь на «Саракш-2»? — парировал Тристан. — Там — совсем другое дело.

Всеслав выпрыгнул из кабины, старательно спрятал в карман кристаллы памяти для СМС: — До свидания.

— Счастливо! Встречаемся через месяц — напомнил Тристан. — Да, кстати, когда Ривкинд устанавливал для вас схрон, не то вы допустили изрядную оплошность, не то он: случайно из бортового вычислителя стерт маршрут полета. То есть мы потеряли точные координаты этого места. Если не затруднит, дайте пеленг.

— Обязательно. — пообещал Лунин.

Черный Пояс, о. Бацуза, город Цугазай

Цугазайские Новостройки, Голубиная улица, дом 19, кв. 31

9 часов, 10-го дня 1-ой недели Оранжевого месяца, 9591 года от Озарения

Во все века своей истории островитяне одной из основ мировоззрения считали единение с природой. И это не было пустыми словами.