Читаем Чёрная речка. До и после (К истории дуэли Пушкина) полностью

Пушкину в эти дни было явно не до веселья. Ему только что было отказано в издании литературной и политической газеты, за разрешением на которое он письменно обратился к Бенкендорфу как посреднику между собою и императором. Пушкин был вынужден пойти на этот шаг, так как только таким образом он мог поправить свои материальные дела. Он писал: «Жизнь в Петербурге ужасающе дорога». Получив отказ, Пушкин 1 июня пишет новое письмо Бенкендорфу с просьбой о разрешении уехать в деревню: «Три или четыре года уединённой жизни в деревне снова дадут мне возможность по возвращении в Петербург возобновить занятия, которыми я пока ещё обязан милостям Его Величества». Вполне вероятно, что именно на празднике в Петергофе состоялось объяснение Пушкина с Бенкендорфом, который передал ему волю царя, отказавшего поэту в праве покинуть столицу иначе, как подав в отставку. Через несколько дней, 4 июля, Пушкин отвечает Бенкендорфу: «Государю угодно было отметить на письме моём к Вашему сиятельству, что нельзя мне будет отправиться на несколько лет в деревню иначе, как взяв отставку. Предаю совершенно судьбу мою в царскую волю и желаю только, чтоб решение Его Величества не было для меня знаком немилости и чтоб вход в архивы, когда обстоятельства позволят мне оставаться в Петербурге, не был мне запрещён».

<p>IV</p>

Pétersbourg, le 14 juillet 1835

Mon cher ami, je commencerai par vous demander pardon de mon peu d'exactitude, c'est-à-dire en apparence; et cependant il m'a été impossible de vous écrire plus tôt. Depuis que vous avez reçu ma dernière lettre, on [ne] nous a pas laissé une minute de repos, mais maintenant que nous sommes tous rentrés chez nous, et que les manœuvres sont finies, je vous écrirai des volumes.

Voilà deux jours que tout est fini, je ne dirai pas qu'elles ont duré trop longtemps, car cela ne me regarde pas; mais ce qui est certain, si votre Prince des Pays-Bas aime les manœuvres et les parades, il peut être satisfait car certainement on ne lui en a pas laissé manquer: depuis le 28 juin jusqu'au 11 juillet nous n'avons pas couché deux jours de suite au même endroit. Aussi pour ma part, je me suis gâté mon second cheval, il est maintenant à l'herbe. J'espère cependant qu'il en reviendra. Cependant il faut être juste et je ne vous ai encore parlé que du mauvais côté de nos manœuvres et cependant nous y avons aussi trouvé du plaisir: les fêtes se sont succédées et l'Impératrice a continué à être bonne pour moi, car il n'y a pas eu 3 officiers du régiment d'invités sans que je fusse du nombre, l'Empereur aussi me témoigne encore toujours la même bienveillance; donc vous voyez, mon très bon, que de ce côté tout est resté sur le même pied. Quant au Prince des Pays-Bas, il est aussi très aimable et à toutes les occasions il me demande de vos nouvelles, et si votre santé s'améliore, vous pouvez penser si je suis heureux de pouvoir lui dire que vous allez pour le mieux et que vous serez tout à fait guéri pour l'année prochaine, car c'est l'avis aussi de Sadler que j'accable toujours de questions sur votre compte et qui m'a assuré que la meilleure preuve que votre santé s'était tout à fait rétablie c'est que les médecins de ce pays vous ordonnaient une cure de raisin. Je me figure quelle fête ça doit être à Soulz de savoir que vous viendrez y passer une quinzaine de jours, et si par hazard vous deviez vous y ennuyer, je vous demande grâce d'avance. Ils voudront tellement vous amuser qu'ils finiront par vous lasser. Comment voulez-vous qu'il en soit autrement, n'êtes-vous pas leur bienfaiteur à tous; car par le temps qui court, trouver dans un étranger un homme qui veut bien donner son nom, sa fortune, et qui [ne] demande en échange que de l'amitié, mon cher, il faut être vous et avoir l'âme placée comme vous l'avez pour que le bonheur des autres fasse aussi le vôtre, et je vous répète ce que je vous ai déjà souvent dit, que la tâche de vous toujours contenter me deviendra facile, car je n'ai pas attendu sur ce dernier témoignage de votre part pour vous vouer une amitié qui ne finira qu'avec moi: voyez-vous, tout ce que je vous dis là ne sont pas des phrases, comme vous me l'avez reproché dans votre dernière lettre, mais comme l'on ne peut exprimer ce que l'on ressent que par là, il faut vous soumettre à en lire, si vous voulez connaître le fond de mon cœur.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Клуб банкиров
Клуб банкиров

Дэвид Рокфеллер — один из крупнейших политических и финансовых деятелей XX века, известный американский банкир, глава дома Рокфеллеров. Внук нефтяного магната и первого в истории миллиардера Джона Д. Рокфеллера, основателя Стандарт Ойл.Рокфеллер известен как один из первых и наиболее влиятельных идеологов глобализации и неоконсерватизма, основатель знаменитого Бильдербергского клуба. На одном из заседаний Бильдербергского клуба он сказал: «В наше время мир готов шагать в сторону мирового правительства. Наднациональный суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров, несомненно, предпочтительнее национального самоопределения, практиковавшегося в былые столетия».В своей книге Д. Рокфеллер рассказывает, как создавался этот «суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров», как распространялось влияние финансовой олигархии в мире: в Европе, в Азии, в Африке и Латинской Америке. Особое внимание уделяется проникновению мировых банков в Россию, которое началось еще в брежневскую эпоху; приводятся тексты секретных переговоров Д. Рокфеллера с Брежневым, Косыгиным и другими советскими лидерами.

Дэвид Рокфеллер

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное