Чёрная река

…До широких ветвей Дуба, казалось, уже можно достать рукой — хиндикса, сопротивляясь ледяному ветру, подплывала к обрыву. Ни лодок, ни плотов не было на воде, никто не жёг на берегу костры, и весёлых хмельных песен было не слышно, только шуршала красная трава да выли где-то вдалеке невидимые Войксы, перекликаясь с вихрями над Рекой.

— Старое Оружие! — Кесса незаметно ущипнула себя — в услышанное верилось с трудом. — У нас, прямо здесь, на Реке?! И ты сам принёс его сюда? Держал в руках?! Это же… вот это легендарный поиск! Вот бы кому стать Чёрным Речником…

— Гедимину, что ли? — хмыкнул Фрисс. — Он достоин, да. Но едва ли будет рад.

Речник был невесел — и чем дольше смотрел на берег, тем сильнее хмурился. Кесса взглянула вслед за ним и увидела четыре пещеры под траурными лентами.

— Эмма и Ингейн, — пробормотал Фрисс. — И Онг Эса-Юг — тем летом, и… Хаэ-эй! Лови трос!

Насыпная стена из земли и обломков известняка опоясывала пещеры, и на ней с длинным копьём стоял воин в сплетённой из коры броне. Он не шевелился, только цепкий холодный взгляд скользил по Реке. Он поднял голову на крик, и Кесса радостно вскрикнула.

— Авит! Хаэ-эй, Авит Айвин!

Юнец дёрнулся, едва не выронив копьё.

— Кесса?! Речник Фрисс и Кесса?! — он схватился за берестяной рожок. Заполошный рёв пронёсся над водой.

— Трос! — напомнил Речник, подёргав причальный канат — тот так и болтался в воздухе, ни к чему не привязанный. Авит, виновато мигнув, схватился за него и накрепко привязал к ближайшей экхе.

— Теперь держись, — едва заметно усмехнулся Фрисс, бросив горсть песка в печь. — Сейчас будет шумно.

Тяжёлые зимние завесы заколыхались, пропуская жителей. Кто в плетёной броне, кто в меховом плаще, с копьями и дубинками они высыпали на берег и замерли, глядя на приземлившийся корабль.

— Ваак, — негромко сказал Фрисс. — Пока что — «ваак».

Из застывшей толпы выбрался грузный старик с каменным молотом в руках. Его лицо, безволосое и багровое, покраснело ещё сильнее. Кесса ошарашенно мигнула и сделала шаг вперёд.

— Дедушка?!

Сьютар, досадливо поморщившись, провёл ладонью по обожжённому подбородку. От его бороды не осталось и следа, сгинули даже брови и ресницы, и красивый венец из совиных перьев сменился неказистым, но прочным шлемом.

— Вернулись воины, убившие Волну… — просипел он, глубоко вдохнул, хотел ещё что-то сказать, но только хмыкнул. Речник Фрисс крепко стиснул его руку и отступил на шаг, пропуская вперёд Кессу. Она крепко обняла Сьютара, прижимаясь щекой к жёсткому плетёному доспеху.

— Живая… Хоть одна счастливая весть! — прошептал старший из Скенесов. К плечам и спине Кессы прикасались чьи-то руки, кто-то осторожно потрогал шлем и постучал пальцем по щиту. На берегу шипел, спуская воздух из шара, корабль Фрисса, и Амора Скенесова, потеряв терпение, уже зазывала всех жителей в пещеру.

— Кесса! — её дёрнули за рукав. Рядом стояла Сима Нелфи. Траурная раскраска лежала на её запястьях. Кесса невольно посмотрела на свои руки — тёмные от алого хесского солнца и не отмеченные ни единой каплей краски.

— Настоящая Чёрная Речница, — выдохнула Сима ей в ухо. — По тебе хотели носить траур! Расскажи, что там, внизу? Ты нашла Чёрных Речников?

— Их больше нет, — ответила Кесса. — Только я. Плохая из меня Речница, если я бросила вас драться с Волной! Кого убили?

— Эсту, — прошептала Сима. — Она сторожила берег. Крылатые демоны… Старшие сами собрали кости, нам даже не дали взглянуть. Она теперь в Чертогах Кетта… тоже Речница, воин Великой Реки…

В очажную залу, как и прежде, помещались все. У очага постелили шкуры, и Кесса села рядом с Речником Фриссом, а с другой стороны к ней протиснулся Йор, и они молча обнялись. Перед ними поставили плошку с большими ломтями солёного Листовика, обильно залитыми цакунвой, и Речница жадно вцепилась в свой кусок.

— Ты рычишь, как Алгана, — хмыкнул Йор. — Что, в Хессе нет Листовиков?

— Есть, и большие, — пробубнила странница с набитым ртом. — А вот цакунвы не найдёшь. Только эльфы её и делают.

— Эльфы?! — Йор недоверчиво покачал головой. — Кто же их научил?.. А вот у нас, в Кигээле, всегда была хорошая цакунва. Но там о еде не думаешь…

— Очень страшно быть мёртвым? — тихо спросила Речница, отодвинув плошку.

— Не, совсем не страшно, — шёпотом ответил Йор. — Ну, когда уже всё… Тогда не страшно. А вот посередине… Очень больно было. Меня тот Инальтек ударил сначала в плечо… Бездна! Все кости полопались, а потом он расколол мне голову. Бездна! Не хочу я это вспоминать.

— Значит, не нужно, — хмуро сказал Речник Фрисс, поставив перед ним и Кессой наполненные чаши. — Пейте. Сегодня — можно.

— Кислуха? — Речница понюхала жидкость.

— Неразбавленная, — буркнул Речник. — Пей. Станет легче.

Сьютар, Окк и Амора уже подсели к очагу, у стен шушукались о своём, кто-то широко разводил руки в стороны, то ли хвастаясь пойманной рыбой, то ли рассказывая о крылатых хесках. Кесса смотрела на них, и ей хотелось ущипнуть себя. «Дома,» — думала она, погружаясь в тёплый туман. «Вот я и дома…»

Речник Фрисс, окинув очажную залу угрюмым взглядом, поднялся на ноги, и разговоры стихли.