Чёрная шляпа (СИ)

Я вскочила с подоконника и понеслась в кабинет Ласки. В дверях лбами столкнулась с девочкой. Извинилась, сконфузилась, обежала её и ворвалась к оторопевшей Ласке. Принялась рыться в бумажках.

— Что это с тобой? — поинтересовалась Ласка.

— Буклеты, — шептала я.

— Вот буклеты, — открыла ящик Ласка.

Я стала копаться в буклетах и выудила один. Реабилитационный центр в соседнем городе. С морем и Мариам.

— Вот он, — я показала его Ласке.

— Хочешь туда? — спросила она, — Учти, он платный. И точно не из дешевых.

— Без разницы, — горячо зашептала я, — Мне он нужен, понимаете? Я очень хочу к морю. Мне плохо здесь, понимаете?

— Ну… — подозрительно на меня посмотрела Ласка. Я постаралась придать себе как можно более спокойный вид, — Ты ещё не закончила курс терапии. У тебя было обострение, помнишь? Я знаю, что тебе плохо здесь, но ты должна находиться под нашим присмотром. Я проходила ординатуру в больнице в том городе и скажу, что персонал там менее приветливый, чем здесь. Да и к тому же, это незнакомый город, там ты абсолютно чужая. Останься пока здесь, и если тебе станет лучше, я обязательно тебя выпишу.

— Да что вы понимаете?! — заорала я, — Какое тут может быть выздоровление, если сама атмосфера этой идиотской больницы меня бесит?!

— Ты взвинчена, я понимаю, — успокаивающе сказала Ласка, — Но реабилитационный центр — это не больница. Потерпи, немного осталось. Ты прошла почти весь курс.

Я вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Возле него меня ждал Дейл.

— Ну как?

— Пошло оно всё.

====== Песня о разбитом сердце ======

— Радуйся, тебя выписывают.

Эта фраза прозвучала одним солнечным зимним днем. Снег во дворе сверкал, с крыши спадал снег, деревья были словно окутаны белой фольгой. В ледяных лужах отражалось бирюзовое небо. Пациенты играли во дворе, кидаясь друг в друга снежками. Выходить в это время было запрещено, но кому какое дело?

— Клэр, ты меня слушаешь?

Я завороженно смотрела на пейзаж из окна. Словно мы попали в зимнюю сказку с эскимосами и тюленями. Так странно. Мне показалось, будто этот снег — чьё-то прощание, чьи-то замерзшие слезы. Или рассыпавшиеся в прах белоснежных крылья. Или осколки разбитого сердца.

— О чём задумалась? Земля вызывает Клэр, приём!

Только сейчас до меня дошел смысл сказанного. Меня выписывают.

— Это правда? — побледнела я.

— Да, — просто ответила Ласка, — Дня через два или три. Но ходить ко мне ты всё равно будешь.

— Я хочу в реабилитационный центр.

— Уверена? Он достаточно дорогой.

— Уверена. Это очень красивое место.

— Верю. Мариам пишет, что-то место действительно исцеляет душу. Но не забывай, что такие вещи нужно обсуждать с твоими родителями. Ты уверена, что ваша семья потянет лечеие?

— Что, льгот никаких нет?

— Для тебя нет.

Она назвала мне сумму. Я схватилась за голову.

— Почти как ежемесячная пенсия моей мамы!

— А я о чём? — проворчала Ласка.

Я вздохнула. О реабилитационном центре можно было только мечтать. Родители, конечно, могут согласиться оплачивать, но моё пребывание там сильно ударит по финансам. Я не могу обречь семью на такое.

Я вышла из кабинета с кислой миной. Возле кабинета меня поджидали Ромео и Дейл. Ромео, к злову, выглядел не очень. Весь позеленел, массировал кончиками пальцев виски.

— Ужасный видок, — сказала я, — Голова болит?

— Ты не лучше выглядишь, — огрызнулся Ромео, — Мигрень у меня, понятно?

— А у тебя что? — спросил меня Дейл, — Выписывать не хотят?

— Выпишут через два-три дня, — сообщила я.

— Это же… Хорошо? — неуверенно сказал Дейл.

— Наверное, — нехотя согласилась я.

Перед глазами маячил большой дом с рестораном на вершине возвышенности, плетеными стульями, столиками с клетчатыми скатертями, негромкой музыкой и полоской пляжа внизу. Достаточно было протянуть руку, чтобы ухватить всё это, и в то же время картина была недосягаемой, как мираж в пустыне.

Было обидно и так нелепо. Так нелепо, что понял меня только Кит.

— Пошли, горе моё.

Он схватил меня за руку.

— Не боишься обжечься?

— Я сражался сам с собой много ночей подряд. Чего мне бояться?

Он ведет меня по холму. Зеленая трава, припорошенная снегом, обжигает мои босые ноги, но я не боюсь. Его темный силуэт, вырисовывающиеся на фоне облачного, придавал мне силы.

— А разве это деревце не было засохшим?

Я в удивлении смотрю на вишню, цветущую нежно-розовым. Сажусь на скамью, усыпанную ветками. На юбку тут же приземляется несколько лепестков. Ловлю рукой цветок, подношу к лицу и внюхиваюсь в аромат весны.

— Нравится?

Рядом со мной садится рябая девочка. Я знаю её. До смерти боится людей, прячется от них в свой панцирь и боится даже слово сказать. Удивительные метаморфозы всё-таки происходят с человеком.

Спрашиваю:

— Это ты сделала?

Немного подумав, отвечает: