Чёрная Тень

Я услышал, как он спрыгнул с кровати, чтобы пойти за мной.

– Нет, – сказал я. – Ты остаешься здесь.

Он, кажется, немного обиделся. Когда я добрался до конца сада, боль уже начала проходить, а видения отступали. Деревья уже стали деревьями, а не перекрученными многорукими монстрами, которые старались высвободиться из кандалов. Небо было черным, а не красным, и гладкая галька под ногами на ощупь была приятной и нежной, а не полем острых лезвий. Я почувствовал такое облегчение, что не сразу заметил, что я в саду не один.

– Ты тоже чувствуешь, да? – спросила Сенейра.

Она сидела на корточках рядом с клумбой синих и желтых цветов, обхватив руками колени и раскачиваясь взад-вперед.

– Плохо? – спросила она.

Я кивнул.

– А ты как?

– Паршиво.

Я сел рядом с ней и откинулся назад, опершись на локти и глядя в небо, чтобы убедиться, что звезды – все еще звезды, а не тысячи разъяренных пчел, которые собираются меня изжалить. Я был в полном изнеможении – еще один дар, который принесла с собой Черная Тень.

– Знаешь, что хуже всего? – спросила Сенейра. – Даже не боль и не голоса – хотя от них мне хочется кричать, пока я их не заглушу. Хуже всего то, что, когда все заканчивается, я уже ничего не чувствую.

– Это как?

Она слегка пожала плечами и покачала головой.

– Я ничего не чувствую. Ни счастья. Ни грусти. Когда я думаю о моих друзьях, или об отце, или даже о Тайне… они мне как будто чужие, как будто у меня даже нет семьи, – она повернулась и посмотрела на меня. – У тебя тоже так?

Я не ответил, потому что не мог. Мне и так всегда казалось, что у меня нет семьи, так что откуда мне знать, хуже стало от Черной Тени или нет?

– Я ущипнула себя, – продолжала Сенейра, показывая запястье. Было слишком темно и было не видно, есть там синяк или нет. – Сильно ущипнула, просто посмотреть, почувствую или нет.

– И как?

– Нет. В смысле, боль я почувствовала, но это было неважно.

– Сколько это продолжается? – спросил я. – Эта нечувствительность.

Она легла на землю рядом со мной.

– Может, час. Иногда дольше. И даже потом… жизнь кажется… какой-то тусклой, словно я вижу мир в серых тонах. Еда на вкус… нормальная, наверное, – она взяла меня за руку и провела моими пальцами по своей ладони. – Даже это. Я чувствую, но так, словно это происходит с кем-то другим.

Звук шагов белкокота по половицам в доме донесся до меня за мгновение до того, как мохнатая морда Рейчиса появилась в проеме двери черного хода.

– Поцелуй ее, – сказал он.

– Забудь об этом.

– Забудь о чем? – спросила Сенейра.

– Ни о чем.

Она посмотрела туда, где на ступеньке черного хода сидел Рейчис.

– А, твой… деловой партнер.

– Поцелуй ее, Келлен, – протрещал белкокот, нюхая воздух. – На этот раз я не шучу. В глубине души она этого хочет.

– Что он сказал?

– Ничего, он просто… – и тут мне в голову пришла одна мысль.

Я встал, протянул ей руку и помог ей подняться.

– Что такое? – спросила она.

Одной рукой я взял ее за правую руку, а вторую положил ей на поясницу.

– Танец.

– Танец?

Я кивнул, потом сообразил, что надо было, наверное, спросить, прежде чем хватать ее.

– Ты…

Она пожала плечами.

– Хуже не будет.

Музыки у нас не было, и я уверен, что по любым стандартам танцор из меня никакой – Рейчис с большим удовольствием постоянно мне это твердит, несмотря на свои собственные нелепые попытки. Но почему-то, когда следующие несколько минут мы с Сенейрой кружились по саду, я почувствовал, что в ней что-то меняется. Вначале мне показалось, что она застыла от неловкости, но, когда я решил остановиться, она покачала головой и потянула меня за собой. Тогда я понял, что мне показалось, будто она напряглась, просто потому, что первые несколько минут она была почти бечувственной. А теперь она снова ожила, и в ее движениях были цель и решительность, словно мы оба плечом к плечу шли в атаку. Это было не счастье. Скорее упрямая решимость быть счастливыми.

Через некоторое время в ней опять что-то переменилось, она стала легче, свободнее. Иногда мы теряли ритм, то она спотыкалась, то я наступал ей на ноги, и тогда она смеялась, и мы начинали заново. Я не знаю, сколько времени мы танцевали, но первые лучи рассвета уже показались на горизонте, когда она остановилась, притянула меня к себе, обняла и долго не отпускала.

– Спасибо, Келлен, – сказала она, потом разжала руки и убежала в дом.

Я стоял в полном одиночестве, пока Рейчис не подошел ко мне и не спросил:

– Идешь по пути Полевой Ромашки, а?

– Может быть, – ответил я. – Шаг или два сделал точно.

36 Дом под защитой

Я проспал все утро и большую половину дня, и мне снились танцы. Вначале картины были радостные, но, когда музыка стихла, Сенейры рядом уже не оказалось, и я стоял совсем один в пустыне и думал, может, это тоже часть пути Полевой Ромашки.