Чёрное. Белое

Пока тишину проглатывает ожившая кофемашина, я сижу и рассматриваю свой маникюр. Марк оборачивается в перерывах, когда не занимается приготовлением напитков. Я остро чувствую его взгляд и еще больше осознаю: поддаться искушению и приехать сюда с ним было ошибкой, но уже поздно давать задний ход.

Чашки со звоном опускаются на стеклянный стол, он с шумом садится напротив и теперь расстреливает взглядом в упор.

– Ася, я напугал тебя?! Наверно, все надо было сказать не так.

Хочется плюнуть ему в его лживое лицо и одновременно повиснуть на шее от внезапно осознанной любви, перемешанной с отчаянием. Разве это нормально?! Почему моя двойственность играет со мной злую шутку, проявляясь в самых ответственных моментах жизни, когда надо быть как кремень.

Делаю глоток и выдаю:

– Нет. Это осознанное решение.

Марк приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть на себя, и посылает неведомые импульсы, на которые остро реагирует все тело.

Выдерживать его взгляд сейчас особенно сложно. Вся решимость тает и растворяется в бездне любимых глаз. Хочется еще большего: утонуть в них, позволить им затянуть в свой водоворот, впервые осознавая, что мужчина напротив не просто желанный – он любимый!

Наверно, я выдаю себя, потому что ладонь Марка перемещается на щеку и нежно гладит ее. Господи, эти прикосновения... Я понимаю: надо убрать сводящую с ума руку, спросить, что он еще хочет от меня узнать, допить кофе и уйти, но, наверно, я глупая, жалкая и… влюбленная, поскольку до сих пор молча сижу и позволяю его пальцам ласково прикасаться к моей коже.

Не понимаю, как так происходит, но через мгновение наши чашки оказываются на краю, а я занимаю их место. Ставлю ладонь на твердую грудь и пытаюсь его отодвинуть, но он только крепче прижимается ко мне, бедрами раздвигая мои ноги, и приближается к моему лицу. Смотрю на его губы. Нервно облизываюсь и наивно убеждаю себя: один прощальный поцелуй.

Мужчина прикасается, и из меня вырывается стон, который он тут же ловит. Боже. Как я буду жить без Марка?!

Безумие продолжается дальше, и я его часть, поскольку цепляюсь за губы, как умирающий за воду от жажды, как в последний раз перед смертью. На отчаянные крики благоразумия я лишь обещаю: вот еще чуть-чуть, прощальный поцелуй, и я обязательно скажу ему, что больше не стану с ним спать.

– Я не…

Его губы скользят по коже, оставляя влажную дорожку. Он рвано спрашивает:

– Что?!

Набираю воздух, которого с ним катастрофически мало, и пытаюсь сказать снова:

– Я не…

Его руки сжимают грудь, и еще один предательский стон вырывается наружу, и я так и не договариваю фразу, которую собиралась произнести.

Мужчина не останавливается и продолжает сладкую муку, а я, предавая саму себя, свои принципы, иду на поводу обезумевшего дрожащего тела и торопливо отмахиваюсь: еще пару минут, и я обязательно скажу «все». Но этого не происходит. Он, словно змей-искуситель, вытаскивает из меня наружу все то, что я хочу спрятать; все то, что, по мнению моей мамы, аморально и недостойно приличной девушки. Стоп. Какая я приличная девушка?! Я уже давно перешла ту черту и стала... мне тяжело подобрать себе определение, и я опять решаю оставить эти мысли на потом.

Что со мной не так?! Почему моя жизнь все больше катится под откос?! Я всегда мечтала заниматься любовью с достойным человеком, а в итоге сплю с женатым мужчиной...

Он вбивается в меня сильными ритмичными ударами, выбивает из моей головы все: память, сомнения и терзания. Я снова живу! У меня ничего не болит! Я возродилась, как птица феникс! Я попала в другое измерение и уже в предвкушении долгожданной разрядки...

Когда все происходит, я еще по инерции обнимаю Марка и тяжело дышу, но с каждым вдохом, с каждым стуком сердца, отдающим в висках осознание случившегося, вдалбливается в меня новыми болезненными ударами… Что я наделала?! Как низко я пала!

Отстраняюсь, отталкиваю его и, не оборачиваясь на слова, которые даже не разбираю, спешу в ванную, и закрываю дверь на замок. Включаю душ, но не лезу под воду, а без сил опускаюсь по стене на пол и взрываюсь в истерике. Вчера я ощущала ужасную боль, но не было слез, а сегодня меня прорвало, словно плотину. Ни с одним мужчиной я не чувствовала себя так хорошо и так плохо одновременно. Марк затаскивает мою пластилиновую душу в мрак порока, погружает меня туда вместе с собой. Он мой дьявол, хоть и носит Brioni, а не Prada...

После того, как я выплакала все слезы, я наконец заставляю себя подняться и вхожу в душ. Я тру-тру свое тело: до красной кожи, до боли, почти до дыр и все равно чувствую себя отвратительно грязной, даже выйдя из него. Я противна самой себе.

Высушив волосы и обмотав вокруг тела полотенце, я открываю дверь и иду на кухню за раскиданными вещами. Надо было забрать их с собой, тогда я могла бы незаметно уйти, но моя голова забита мусором, как помойный мешок, и плохо соображает.