Чёрное сердце: Ненависти вопреки и Черное сердце: Смерти вопреки

Кидаюсь в бешенстве, точно ловлю жертву сетью, но промахиваюсь. Зепар только что был передо мной. Где он? Недоумевая, оглядываюсь — позади. Непонимающе моргаю, нелепо машу, показывая, на то место, где он был до этой секунды:

— Как…

Андрей недобро усмехается:

— Что, — ехидно сужает глаза, — обман зрения?

Ярюсь с новой силой — в бешенстве кидаюсь с кулаками. Удар, удар — все мимо. От безысходности пинаю, и тут же ахаю, падая на спину — Андрей, поймав за ногу, с неимоверной простотой заваливает навзничь. На миг теряюсь в прострации, словно одурманенная алкоголем. По затылку, позвонкам и копчику простреливает молния боли, но мимолетно — Зепар томительно неспешно устраивается на мне, отрезвляя дерзостью и беспардонностью. Бью хлестко по наглому лицу — впустую. Андрей с легкостью ловит руку и рывком поднимает над моей головой. Еще секунда — еще оплеуха — и вторая рука оказывается там же. Грубовато перехватывает крепкими пальцами обе за запястья, все также медленно умещаясь между моих бедер. Ощущаю его возбуждение… Твердое, упругое, жаркое. Замираю на миг, прислушиваюсь к лихому ритму сердца. Пытаюсь уловить шепот разума. О чем я?1. Черт! О каком рассудке речь, когда мозг плавится от внутреннего перегрева, а взбунтовавшееся либидо бесстыдно вопит: «Сама горишь желанием!»

Боже! Спасите!

— Что теперь? — озадачивает Андрей и переводит взгляд на мои губы. Глоток воздуха застревает поперек горла — немею. — Если первые удары больше смахивали на «поцелуй меня», что я и сделал, — рассуждает сухо, но с перчинкой в голосе, — то последние: «хочу секса». Я прав?

— Ублюдок! Грязный, похотливый… — шиплю гневно.

— Поэтому ты хочешь меня? — повышает тон Андрей с явной издевкой.

— Пошел ты! — кричу в лицо. — Ненавижу тебя. Не хочу… — извиваюсь рьяно, но только подливаю масла. Раздается треск ткани — все еще удерживая мои руки, Зепар махом раздирает на мне футболку. Чуть приподняв на пальце, секунду рассматривает перстень Вадима, резко отпускает и с хамской непосредственностью оголяет отяжелевшею грудь.

— Можешь бороться со мной, но как будешь бороться с собой? — охрипло чеканит в губы. — Твой язык врет! Жесты обманывают! Тело лжет — так и льнет к моим рукам! Поспорим, что внизу ты влажная и горячая?

О нет! Только не это…

— Пожар… — срываю голос, но крик остается в глотке. Андрей жестко затыкает поцелуем. Минуту на сопротивление, и грубость лишает остатков силы воли. Пригвождает к полу. Заставляет подчиниться неистовому напору и юркому языку. Лежу как трухлявое бревно, дышать не могу, сопротивляться тоже. Пусть насилует, что кроме гордости потеряю?

Андрей резко отрывается, рассматривает мрачной зеленью глаз из-под задумчивого прищура. Секунды тянутся, будто часы. Зрачки расширяются… Через секунду гипнотизирует нереальностью — чернота заполняет глазницы полностью. Затаиваюсь, словно мне кол в сердце вбивают, но оно ускользает — испуганно екает, пропуская удары. Причем они ощущаются то в горле, то в животе, то уже в голове. Зепар неспешно отпускает мои запястья — вырываться не спешу. Жду большего… Его ладонь скользит по моей руке, переключается на горящую щеку, касается носа, очерчивает рот — саднящий, опухший… ожидающий еще поцелуев. С интимной жадностью большим пальцем нажимает на нижнюю губу, чуть тянет вниз. Изучает линию подбородка, изгиб шеи — ласки вызывают нестерпимую лихорадку. Дрожу, хочу… Еще… Его ладонь без стеснения ложится на мою возбужденную грудь, слегка сдавливает, — предательски подрагиваю и чуть прогибаюсь навстречу, — обводит пальцем ореолу и вновь хозяйским жестом точно проверяет упругость.

Это мой крах! Стону под чутким вниманием искусителя. Настолько чувствительной никогда не была. Трогают, не трогают — разницы никакой, а руки Зепара имеют необъяснимую власть над моим телом. Закрываю глаза против воли — я в раю. Внутри расползается небывалое тепло — уже не смогу остановиться, мне необходимо продолжения. Андрей томительно поигрывает с затвердевшим соском, вновь сжимает грудь, только чуть сильнее. Опять не в силах промолчать — стону протяжней. Наслаждаюсь горячими потоками воздуха, ласкающими кожу — ведь дыхание Зепара ускоряется: неровное, подрагивающее, обжигающее. Он и до этого жарко пыхтел, но теперь… он тоже в точке «не отказа в безграничной власти» — каждый уверенный жест пропитан усилием не сорваться. Андрей на пределе!