Чёрное сердце: Ненависти вопреки и Черное сердце: Смерти вопреки

С трепетом вслушиваюсь в новые ощущения — Зепар возобновляет исследование. Немного отклоняется, давая мнимую полусвободу, но ее не хочу — боюсь, страшусь… Рукой скользит вниз. На секунду замирает на животе. Рисует круг вокруг пупка, и решительно проникает под ткань спортивных брюк. Инстинктивно сжимаю ноги, но никак — Андрей ненавязчиво удерживает, позволяя мне привыкнуть к нему там. Только смиряюсь с горечью неизбежного, продолжается сладостное истязание. Чуть играет с волосками… касается влажности и резко проникает пальцами. Вскрик поглощает жаркий поцелуй. Требовательный, искушенный, томный. Проваливаюсь в негу похоти. Я в огне. Меня трясет как никогда. Сдерживаться больше не могу — обвиваю шею насильника, вцепляюсь в плечи… Он прав! Я жажду секса.

Подчиняюсь умелым ласкам, толчкам, головокружительному покачиванию. Андрей жестокий искуситель. Мое тело послушно внимает каждому его жесту, реагирует на любой приказ, ускорение… Накатывает волна, за ней другая. Подбрасывает так, словно попадаю в шторм. Взлетаю с самой мощной. Я будто серфингистка. Ловлю волну, качусь на гребне. Делаю экстремальный пирует, взмываю с фейерверком пенных брызг. Я наверху блаженства. Так вот, что такое Рай! Вернуться не могу — на пике и возврата нет.

Оргазм настолько сильный, что меня будто током пронизывает.

Нет! Это Ад…

Реальность, как назло, проявляется не вовремя — хлещет правдой. Слабое, предательское тело. Что я наделала? От стыда не знаю, как открыть глаза. Боюсь дышать. Как дальше жить? Позор…

Зепар только что растоптал мою гордость. С легкостью доказал, что я заложница собственных накрученных мыслей. В плену вымышленных страстей «ни о чем» и он способен разрушить созданной мной миф без особого усилия — лишь только возжелает.

Шумно сопит над ухом:

— Теперь скажи! — охрипло требует.

Рьяно мотаю головой — сама себе противна.

— Открой глаза, — рычит уже с угрозой, — и скажи…

От действительности не уйти. Зепар жестоко прав. Моя проблема в эгоизме, а страхи от одиночества. Убиваюсь, потому что жаль себя…

Медленно поднимаю опухшие веки:

— Я не такая, как ты, — убеждаю скорее себя, чем его. — Я другая…

Андрей брезгливо хмыкает. Вскакивает с ледяным спокойствием, поправляет брюки, скрывая явственно не угасшее возбуждение, одергивает толстовку. Меня тошнит от жалости к себе! Я тщедушна. Скрючиваюсь на полу, подгребаю колени к подбородку и утыкаюсь в них лицом:

— Я лучше, — уже шепчу, но понимаю, насколько лживо и позорно звучит. — Все это пошло, отвратительно…

— Добро пожаловать в мир живых! — самодовольно чеканит Зепар. — На сегодня тренировка закончена. Домой! — летит приказ.

Лежу без сил. Надо мной все яростней пыхтят. Раздражать мерзавца не хочу — себе дороже. Встаю, натягиваю брюки, лиф. Остатки футболки снимаю. Не успеваю спросить: мне идти так, — Андрей протягивает толстовку. Вспыхиваю, не смея поднять глаза. Красивое тело Зепара — полет для развратной фантазий, только что получившей первый медовый пряник — вкусив немного, хочется большего… Смущенно отступаю, поспешно облачаюсь. Плетусь за Андреем по коридору до раздевалки.

Сажусь, глядя в одну точку. Жестокий урок, но самое гадкое — доходчивый. Я, правда, жива?!. Некоторое время мыслей нуль, желания двигаться столько же. В душевой звонко бьется о кафель вода — Андрей принимает душ. Точно в прострации снимаю толстовку, кроссовки, брюки… В трусиках прохладная влажность, но в теле приятная вибрация, тепло. От отвращения морщусь. Мыться здесь не буду — быстрее бы домой. Там спокойней, привычней… Беру вещи из шкафчика, на секунду замирая возле сумочки — таблетки!

Приму лекарства и будет легче.

Дрожащей рукой открываю бутылек, достаю пилюлю…

— Дай сюда, — грохочет над ухом Андрей. Не успеваю сжать кулак, махом перехватывает таблетку, еще рывок — и вся упаковка у Зепара.

— Верни! — негодую. — Это лекарство, мне без него нельзя.

— Теперь, можно, — рычит недобро мучитель. Секунду не могу отвести взгляда — обнаженное тело надзирателя блестит от влаги. Впервые вижу так близко и четко. На коже множественные белесые рубцы, как от порезов, на груди, на сердце… странное клеймо. Словно выжженное. Небольшое и очень плохо понятное. Треугольник острием вниз, внутри не то солнце с лучами, не то круг с щупальцами. По оба верхних угла крохотные значки. Знакомые, вроде как… Странно, у мужа тоже видела клеймо. Другое… на внутренней стороне предплечья. Всевидяще око дьявола со слезой и молнией. Вадим объяснил, что в молодости баловался сатанинской свастикой. По глупости сделал тату, а потом попытался вывести… Не много ли совпадений?!.

В голове точно проходится цунами — мысли испаряются. Гляжу в упор на полотенце, обернутое вокруг бедер Андрея и едва прикрывающее мужское достоинство. Вадим не обладал такими физическими качествами, как Зепар. Смущаюсь, краснею, дурею — сознание пристыжено мутнеет.

Мои лекарства! Точно щелчок в тишине — вновь трезвею. Разум бунтует. Таблетки! Спасение!..

Андрей с грацией тигра отворачивается и идет к своему месту. Бросаюсь в ярости:

— Отдай, скотина! Мое!..