Чёрные апостолы

— Ты же на колесах? Давай, приезжай, — я на секунду задумался, — на пятый километр по шоссе Энтузиастов.

— От тебя?

У парня, не смотря на ночь и полную неожиданность, голова варила.

— Да, — я слегка смешался.

— Буду через сорок минут. Выезжаю прямо сейчас.

— Хорошо. Я тоже.

Я положил трубку. А дождь лил и лил за окном, правда, не такими уже струями, но крупными тяжелыми каплями, нудный, заунывный и холодный осенний дождь.

Мне не пришлось ждать Сашку. На «Яве» я не мог как следует разогнаться по мокрому асфальту и, когда подъехал, то увидел Сашкин «Рафик» на обочине. Сам Сашка сидел в салоне и нетерпеливо смотрел, как я подъезжаю. Он отпер дверцу, едва мой мотоцикл развернулся.

— Куда ехать?

Я заглушил мотор и оперся на ноги.

— Давай, я сначала тебе все расскажу.

— Входи скорее.

На мне поверх джинсовой куртки был дождевик с поднятым капюшоном, который мне одолжил по доброте своей Борька, но я все равно промок и даже веки мои отяжелели от дождя. Я быстро поставил мотоцикл на упор и залез в микроавтобус, отряхиваясь и отфыркиваясь, потому что капли попали мне в нос.

— Что так хило одет? — спросил, пропуская меня, Сашка, без особой, однако, заботы.

— И за это спасибо, — буркнул я и, оглядываясь, где присесть, увидел двух незнакомых парней.

— Да сядь ты, наконец!

— Кто это? — послушно садясь на одиночное сидение, спросил я.

— Мои друзья. Давай, рассказывай.

Его друзья, смотри-ка. Но это не означало, что они станут и моими друзьями.

— Вы не смущайтесь, — сказал один из них, худой и длинный. — Мы с Игорем журналисты. Меня зовут Жорик. Будем знакомы.

— Сергей.

— Очень приятно.

Второму, круглолицему и сбитому, тоже было очень приятно. Черные волосы его стояли ежиком в модной стрижке, и выглядел он очень чистеньким и домашним, чего не скажешь про длинноволосого рыжего Жору, по-моему, довольно бывалого парня.

— Рассказывайте, мы слушаем. И не думайте, что мы обязательно все запишем.

— Только с вашего согласия, — добавил Игорь.

Черте с два. Едва я им сказал: «А», они вытянули из меня все буквы алфавита. Они так насели, что пришлось им рассказать и про апостолов, и про жильцов и рабов и, конечно же, про пожар и взрыв. И про то, как Андрей на своем «ЕРАЗЕ» пытался столкнуть нас с Настей и как сам упал с обрыва.

— Но почему они все это скрывали, почему? — подначивали меня журналисты. Они конечно, говорили не так, спрашивали не то, как-то получалось у них все это по-своему, по-журналистски. Но суть была та же: почему?

В общем, мне пришлось, как дураку, выложить им все что я знал про «Нивы», про Фомича и денежные мешки. И только о судьбе моего единственного мешка я не сказал не слова. И вы понимаете, почему.

— Ого. Ух ты. Ну и делишки.

— Все, поехали, — не выдержал, наконец. Сашка. — Выходи, поедешь вперед, дорогу покажешь.

Я с готовностью поднялся. Дождь все лил и лил, и я снова накинул на голову дождевик.

Микроавтобус держался от меня метрах в шести, и когда я проезжал пост ГИБДД, то услышал настойчивый сигнал клаксона. Свернув на обочину, и обернувшись, я увидел, что «Рафик» тоже останавливается.

— Эй, — крикнул мне через отпертое окно Жора. — Оставь мотоцикл, садись к нам. Только аварий нам сейчас не хватает.

Я-то больше был уверен в простуде, но ничего не ответил, лишь кивнул головой.

Гаишник согласился, чтобы мы оставили мотоцикл возле его гнездышка, тем более, что переговоры вел Сашка Головин, а я видел, как он открывал и закрывал бумажник.

«Ява» была не моей и возможно числилась в розыске, но мне было на это наплевать. Я сидел в теплой кабине на мягком и удобном сидении, а удобства не часто выпадали на мою долю в последнее время. Дождь перестал лить и небо немного посветлело. Я ехал молча и наслаждался отдыхом, лишь иногда с неохотой разжимая губы и коротко указывая дорогу. Это была очень кривая дорога, я ведь не мог хорошо ориентироваться на ней. Мы петляли зайцами, поворачивали назад, объезжали и снова куда-то выезжали. Машина наша прыгала по неровностям. Сашка все чаще закуривал новую сигарету, выбрасывая недокуренные в окно, но меня, как плохого проводника, никто не упрекнул.

И, наконец, я увидел среди деревьев просвет. Было ли это то место или нет, но я сказал Головину, чтобы рулил туда. И уже в следующую секунду между стволами показались черные от огня, обмытые дождем деревянные останки обгорелого домика.

— Вот оно, приехали. Ну и пожарище.

Да, коммунары прогорели, это точно. У них не осталось ни одного целого дома, всё так или иначе было повреждено огнем. И жильцы с угрюмым видом, кучками и по одному сидели на обгоревших крылечках или завалинках, или слонялись туда-сюда. Не все даже подняли головы, услышав приближающийся звук работающего мотора.

И только один человек отделился от небольшой группы и сделал шаг навстречу машине. Светка Головина, одетая в протертые джинсы и теплый вязаный свитер, с развевающимися от ветра волосами застыла в выжидательной позе как раз на пути подъезжающего «Рафика».

Сашка чуть побледнел, разворачивая машину. Пока он останавливался, Светка подошла прямо к дверце и держалась возле нее, двигаясь вместе с машиной.